Монгольская цивилизация: история и современность

Вместе с доктором политических наук, руководителем центра политологии и политической социологии Института востоковедения РАН Александром Железняковым обсудим Монголию как уникальную цивилизацию и сравним её с традиционными мировыми цивилизациями, а также проанализируем проблемы и особенности исторической, геополитической и цивилизационной идентификации и позиционирования Монголии в прошлом и настоящем.



- Считается, что традиционные общества в определённой последовательности проходят в своём развитии несколько стадий: начиная от первобытно-общинного строя через рабовладение, феодализм и капитализм, постепенно продвигаясь к коммунистической формации. Монголия не вписывается в эту схему.

- По классическим постулатам цивилизационного подхода кочевники-монголы находятся вне позитивных схем истории.

- То есть они «выпадают»?

- Стереотипы до сих пор не преодолены и в их основе лежат слишком авторитетные суждения классиков цивилизационного подхода о монголах и кочевниках. Начнём с Николая Данилевского. Для него монголы – это негативные творцы истории, которые после разрушения обществ мирных земледельцев и горожан возвращаются в собственное «ничто». Освальд Шпенглер, к примеру, связывает с кочевниками исход истории. Для Арнольда Тойнби кочевники представляют давно преодолённую ступень развития. Для него монголы имеют отношение к цивилизации только как какие-то периферийные части русской и китайской цивилизации, исповедующие тибетский буддизм. И тем не менее, несмотря на авторитетные мнения и противоречия с классическими моделями, я всё-таки рискнул включить Монголию в позитивную схему исторического развития.

- Вполне разумно, поскольку какую бы единую идеологему или максимально абстрактную теорию мы не взяли, она всегда вступает в противоречие с практикой и реальной историей. Может быть это не люди виноваты, что они не вписываются в какую-то теорию? Возможно, теория не совсем соответствует практическому опыту?

- Прежде чем ответить, позвольте мне подчеркнуть один момент, который связан с монгольской цивилизацией. Кочевничество и город часто воспринимаются как антоним. Мне любопытно наблюдать, как строятся умозаключения и идеи по поводу монгольских кочевников, поскольку всё время подчёркивается у них отсутствие города, а это огромное заблуждение, происходящее от непонимания того, как жили кочевые государства и общества. У них были свои города, только они были мобильные, как например кочующая ставка хана или кочующий буддийский монастырь. Наконец, были города, которые тянули десятки быков и в них протекала бурная жизнь. Там ехали не только хан и его семейство, но ещё и торговцы, философы, учёные, советники. Наконец, был ещё такой возрождающийся из пепла циклический город в Хангайской зоне Монголии, который сейчас называют Хархорин (Каракорум). Он был столицей многих империй от хуннов до монголов. Это была великолепная столица во многих планах, в том числе и в архитектурном.

- Можно ли сказать, что для кочевых монголов город был неким социально-культурным или социально-политическим феноменом, который при этом не имел географической константы? Ведь Европе подобное тоже известно. К примеру, сербские историки пришли к выводу, что территория сербов менялась. И со славянами случалось подобное, когда города меняли свою территорию, как например тот же Новгород. Мы знаем, где находится Новгород, но не знаем, где был Старгород.

- Любопытно, что и на место монголов точно также циклически приходили другие. Но для того, чтобы завоевать столицу Монголии, кочевой на тот момент империи, нужно было самому быть кочевником. Для того чтобы им стать, нужно было жить на окраине этой империи и потихоньку ассимилироваться, выжидая необходимое количество лет. После этого можно было смело прийти, а тебя уже ждали с распростёртыми объятиями. Возвращаясь к тезису формационной теории о том, что в социалистическое время Монголия как-то не вписывалась, замечу, что 70 лет она была сопричастна к тому пути, который открывал Советский Союз для себя и всего мира. Для неё даже придумали специальный термин –– некапиталистический путь развития.

Самое интересное, что это не только оправдалось, но и оказалось работающей схемой для Монголии. На месте традиционного общества за несколько десятилетий выросло современное государство со всей соответствующей инфраструктурой: здравоохранением, образованием и прочим. Мы сколь угодно можем обвинять теорию в её погрешностях, но на самом деле свой путь монголы выбрали сами. Я имею в виду революцию 1921-го года. И это не было экспортом революции. Я специально изучал архивные документы, знаю, как первая «семёрка» (С. Данзан, Х. Чойбалсан, Д. Бодоо, Д. Чагдаржав, Д. Сухэ-Батор, Д. Догсом и Д. Досол считаются лидерами монгольской революции – прим. ред.) встретилась с большевиками в Иркутске. Они даже соревновались с китайцами за то, что монголы гораздо большие революционеры, чем китайцы. Сделано было это специально для того, чтобы получить оружие и необходимую поддержку и избавиться от колониальной зависимости.

Цивилизационный надлом, который начался в начале XX века, вынудил Монголию становиться активнее и к ней потянулись интересы многих держав: России, Китая и Японии, которая до 1945-го считалась для них стратегическим пунктом номер один. Документы говорят о том, что после многих взвешиваний и размышлений монголы склонились к тому, что нужно опираться на Советскую Россию.

- Вы сейчас упомянули интересный момент о надломе цивилизации. Где-то вы говорите о нём как о кризисе. Мне очень нравится этот термин в вашем изложении, не могли бы вы подробнее объяснить толкование этого понятия?

- Монголия переходила через определённые циклы, сменялись империи, происходила резкая трансформация всего и вся. Как в ботанике прививался черенок, который давал рост, из него появлялось новое общество. Яркий пример тому – последний 12-й надлом, продолжающийся поныне – надлом, растянувшийся на целый век. За это самое столетие Монголия и получила тот самый некапиталистический путь, новое общество, совершенно отличное от того, которое было в конце XIX-начале XX века.

Когда я ссылался на классиков цивилизационного подхода, то современный и наиболее известный последователь, который сочетает этот подход с геополитикой – это Самюэль Хантингтон. Он точно также западоцентричен или даже американоцентричен, как и его учителя, поскольку в его подходе всё выстраивается в жёсткой привязке цивилизационных сюжетов и геополитики. Что позволяет ранжировать цивилизации на главные и второстепенные. Для него есть только США и вокруг них другие, выстроенные в строгой иерархии, государства. Поэтому изучение Монголии, как ядра цивилизации, даёт материал для интересных умозаключений.

Возникает ощущение, что вся эта геополитика – преходящее. За ней стоят отлаженные столетиями или даже тысячелетиями мощные структуры, которые представляют эту картину цивилизационного мироустройства. Каждая цивилизация – это мир и внутри себя и глобально, поэтому, когда речь идёт о современных цивилизациях, то мы говорим: Китайская цивилизация, которая звучит как Дальневосточная, Русская, она же Евразийская. Есть ещё определение по религии. То есть получается, что ныне существующих цивилизаций сейчас от пяти до девяти, включая второстепенные, которые выделил Хантингтон. Я бы остановился на восьми цивилизациях, куда включил бы Монгольскую. Мне кажется, здесь есть интересные сюжеты, потому что изучение Монгольской цивилизации даёт не просто какие-то арифметические вставки внутри определённых схем, а ещё и позволяет раздвинуть эти самые схемы с некоторыми вытекающими последствиями в плане того, что европоцентризм здесь недопустим.

- Европоцентризм сейчас критикует множество мыслителей в той же самой Европе, считая его анахронизмом.

- Если говорить современным языком, то я бы сравнил Монгольскую цивилизацию с успешно завершённым проектом творческих команд. Монголия — это проект команды, которая начала путь к успеху с минимально жизнеспособного продукта. Дело в том, что Монгольская цивилизация, в отличие от всех других, начиналась на кочевом скотоводстве, где творческая команда обеспечивала рост прибавочного продукта в силу природных свойств животных в ходе их доместикации, сопровождавшееся совершенствованием техники ухода за скотом, выхаживанием молодняка, случки скота, выбора пастбищ, переработки продукции и т.д. В земледелии стартовые условия были совершенно другими. Они требовали огромного напряжения физических сил, скопления огромного количества людей в одном месте и при этом отсутствовал прибавочный продукт. Монголы спокойно пели себе в степи песни, танцевали и у них прибавочный продукт мгновенно появлялся. У земледельцев появлялись рабы, в то время как у кочевников грубое насилие отсутствовало, зато ценились личные отношения. Тут немного есть перекличка с феодализмом, но соединение этих двух начал – синтез насилия и личного доверия, как мне кажется, является пружиной любого исторического прогресса во все времена и у всех народов.

Мы сейчас доведем это до современности. Как вообще колонизаторы колонизировали мир? Они ходили в пробковых шлемах, с тросточками, их кулями перевозили в другие города. Как это делали монголы? Мне кажется нет какого-то укоренившегося символа насилия со стороны монгольских хозяев во времена Золотой Орды. Таких свидетельств нет. Тем не менее, эта маленькая команда смогла подчинить себе полмира, а в то время чуть ли не весь мир. Получается, что у них не было огромного функционала, не было жизнеспособного продукта, но монголы смогли настолько эффективно работать. Они имели какие-то эффективные политические инструменты и экономические рычаги, то есть монголы смогли задействовать механизм управления огромным Евразийским пространством. Если так разобраться, то это империя была между четырьмя океанами. Эта цивилизация оставила огромный след и об этом нужно помнить.

- Так или иначе, независимый статус Монголии никем не оспаривается, и она сейчас объективно существует между двумя государствами.

- Монголия не является таким субъектом, который ищет своего третьего соседа, хотя это очень спорно, потому как третий сосед через территорию не перескочит. В голове есть эта идея, что монголам нужен международный уровень признания, нужен мировой уровень диалога со всеми, они себя видят, как площадку для переговоров мирового уровня.

- При всех изменениях и надломах Монгольской цивилизации во временном и географическом планах она обладает некоей цельностью, с присущими ей неизменными чертами. Что это за черты?

- Мне бы хотелось сказать о такой вещи, как биполярные цивилизационные пространства. А это четыре пары биполярных пространств. То есть каждая цивилизация — это центр мира, она его полюс и воспринимает себя как центр. Одно из свойств цивилизации, на мой взгляд, это всё-таки их биполярность, то есть каждой цивилизации соответствует её антагонист. Я эти четыре пары рассматриваю следующим образом: это Большая Европа, включающая Евроатлантический мир и в противопоставление Евразийский мир, это Китайский мир и его коллективный антагонист в виде Японии. Исламский мир тоже можно расколоть на две антагонистические части разделить, на суннитов и шиитов. Есть ещё биполярное Индо-Тибето-Монгольское пространство. Это пространство может показать свою полярность в сфере философского диалога, так как буддизм — это хорошая площадка для ведения диалога. То, что монголы представляют тибетский буддизм и являются прародителями северного буддизма, даёт им свою духовную внутреннюю сущность.