Магия мюзикла: свобода в рамках жесткой конструкции

Весной 2023 года в Ереване (Республика Армения) прошли премьерные показы легендарного бродвейского мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера «Сансет Бульвар» в постановке Антона Музыкантского (Лондон, Великобритания). Генеральным продюсером постановки выступил Генеральный продюсер компании SKYFIST STUDIO Погос Арутюнян. Мюзикл поставлен на русском языке по специальному соглашению с театральной компанией Эндрю Ллойда Уэббера The Really Useful Group Ltd. В эксклюзивном интервью MusicalUniverse (партнер Евразийской медиагруппы) Антон Музыкантский рассказал об отличиях оригинальной, кинематографической версий от своего прочтения постановки, о работе с Тамарой Гвердцители, исполнительницей главной роли в мюзикле «Сансет Бульвар» и о том, получилось ли «вписать» актуальное прочтение спектакля в современные реалии и в культурную историю Армении. 

- Режиссерская версия, авторское прочтение. Не проще ли было поставить оригинальную версию?

- А зачем? Этот материал гораздо интереснее пропустить через себя, через современность, через сегодняшнюю политическую ситуацию и наши нынешние реалии. Это абсолютная каноническая классика, в том числе кинематографическая - про картину Уайлдера (Билли Уайлдер – режиссер х/ф «Сансет бульвар», 1950 г., США – прим. ред.) написана не одна книга, а киносценарий преподают и изучают по всему миру как образец жанра «нуар». Мюзикл Уэббера - тоже по-своему канонический. Классика тем и хороша, что её можно и нужно интерпретировать, всякий раз обнаруживая что-то новое. Она открывается по-новому каждому режиссёру, который за неё берется. К тому же, «Сансет Бульвар» - это один из моих самых любимых мюзиклов Уэббера, поэтому для меня ценнее возможность не «перенести» готовый спектакль, а «поговорить» с материалом здесь и сейчас. Это неописуемая привилегия.

- Когда Вы впервые увидели «Сансет Бульвар»? Что именно Вас впечатлило?

- Неожиданное сочетание юмора, остроты и циничности оригинального киноматериала с мелодичной, честной и человечной музыкой Уэббера… А Уэббер в этом материале местами почти не узнаваем. Взять хотя бы основную «ломанную» тему на 5/8 - то она минорная, то вдруг композитор уходит к классическим корням. В партитуре есть места, вдохновлённые русским минором Рахманинова, есть места абсолютно оперные - цитируется Вагнер, мелькает «Саломея» Штрауса… Это тот Уэббер, тот уровень драматизма, иронии, а местами и трагизма, который мне глубоко понятен. Впечатлил и тот шаг, который мюзикл сделал от одноименного фильма, придав образу Нормы Дезмонд эмоциональную глубину в попытке заставить зрителя ей сопереживать. Сочетание сюжета, музыки, великолепных оркестровок Дэвида Каллена для симфонического состава оркестра, делает материал абсолютно «крышесносным».

- Столкнулись ли Вы со сложностями в плане практической составляющей постановки мюзикла «Сансет Бульвар»?

- Страшно и сложно - всегда. Но амбициозная и бесстрашная продюсерская компания Skyfist предоставила все условия для постановки международного уровня. Сначала я предложил материал и его сценическое решение с привлечением симфонического оркестра, потом привлек команду, мы вместе родили режиссёрское и художественное прочтение материала - и нам во всём доверились. В труппу спектакля требовались сильные драматические артисты, умеющие петь, а на главную роль и вовсе была нужна звезда мирового уровня с соответствующим масштабом личности - и нам снова пошли навстречу.

Каждая актёрская кандидатура, каждый эскиз согласовывались с представителями офиса Эндрю Ллойда Уэббера в Лондоне. Мы прошли долгий и сложный путь согласования - отсылали им записи с кастинга, показывали каждый элемент будущего спектакля, начиная с костюмов ансамбля, заканчивая нашей декорацией, обратным переводом либретто и режиссёрской экспликацией. Это было нелегко, и мы очень благодарны, что нам позволили сделать оригинальное прочтение материала. Правообладатели тоже понимают и верят, что мюзикл - это не законсервированная коммерческая субстанция, а живой, «дышащий» жанр. Чтобы продолжать развиваться, он должен «дышать» и проходить через интерпретации, трактовки, умы и сердца разных людей, разных творцов.

- О чем «Сансет Бульвар»? О прошлом, современном, о личных отношениях?

- Для меня этот спектакль про выбор и про компромисс. Про то, что случается, когда ты начинаешь идти на какие-то внутренние компромиссы с самим собой. Фабула про прошлое, настоящее, про тех, кто отказывается жить сегодняшним днем, а также и про людей, которые строят системы, запирающие человека или поддерживающие иллюзорность сегодняшнего дня… Все это отражает сложившуюся политическую ситуацию, в которой мы оказались…Чем дальше в иллюзию, тем сильнее ударяет разжавшаяся пружина времени. Хорошего финала нет и быть не может. В спектакле это обходится ценой жизни главного героя и спектакль «задает» вопрос - что с этим делать?

Оригинальный киносценарий Уайлдера - это острый комментарий про Голливуд. Есть даже теория, что он не получил Оскара за «Лучший фильм», потому что для голливудского истеблишмента считалось, что он слишком много дверей приоткрыл - Уайлдера не простили в том числе и за безжалостное разоблачение системы студий… А авторы либретто мюзикла Дон Блэк и Кристофер Хэмптон постарались из этого сделать более универсальную философскую историю про возраст, время, жизнь, прошлое и выбор. И, конечно же, в Голливуде с тех пор мало что изменилось, эйджизм все еще имеет место быть.

- И о постановке, и о фильме «Сансет Бульвар» писали, что нет в них ни одного героя, которому можно было сопереживать. Вы как режиссер, как человек, как личность сопереживаете кому-то из героев постановки?

- Всем. Я стараюсь находить точку, в которой я могу полюбить или хотя бы понять персонажа. Я сопереживаю всем героям в этой истории - особенно Норме. И Максу, который, мне кажется, в нашей постановке открылся немного иначе. И Бэтти, абсолютной жертве обстоятельств… Всё это - в том числе, заслуга авторов и заслуга Уэббера, который иногда разворачивает характеры совсем другой гранью. Это проявляется даже в неочевидных сюжетных моментах. В сцене возвращения Нормы на «Парамаунт» в оригинале есть острое, странное и очень противоречивое «зерно», суть героини, которая в этой точке словно отдаляется от зрителя и от времени, в котором живёт. А в мюзикле Уэббер сквозь эту болезненную ситуацию умудряется дойти до сердцевины, до эмоций героини, дать понять, что в это мгновение Норма чувствует. А ты ровно в этот же момент уже поддаёшься этой манипуляции и начинаешь сопереживать - прощаешь героя, или ищешь свой эмоциональный ракурс, или находишь способ оправдать действия персонажа. В этом магия этого жанра. Весь мюзикл балансирует между безжалостным нуаром и не столько сентиментальностью, сколько честностью выражения чувств. Поэтому с таким материалом, с такой музыкой гораздо проще героев не то чтобы оправдать, но показать их трёхмерными. Здесь нет злодеев, здесь есть виноватые в том, что случилось. И у них есть прошлое, в котором возможно и кроются причины всех бед и конфликтов. Задача - это вынести зрителю на обсуждение, а не на осуждение.

- Главную роль в мюзикле, роль Нормы Дезмонд, исполнила Тамара Гвердцители. Поделитесь вашими впечатлениями от работы с ней? Как Тамара Михайловна раскрылась в этой роли и в работе с вами над проектом?

- Тамара Михайловна - абсолютный мастер. В нашем жанре - это её первая роль такого масштаба и такой дистанции. Она доверилась мне как режиссеру, а я у нее очень многому научился. То, какой она наитончайший музыкант, как она всё через себя пропускает, то, как она дышит и живёт этой историей, - так мыслят и существуют только большие драматические актрисы. Тамара Михайловна по сути своей и есть глубокая драматическая артистка. Она пришла ко мне перед вторым блоком репетиций и спросила: «Антон, я правильно понимаю, что спектакль про два предательства - предательство мужчины и предательство карьеры?». Так выглядит абсолютное прозрачное, внятное мышление драматической артистки, которое и привело Тамару Михайловну к тончайшему прочтению роли. А её вокальный аппарат! Такой голос - один на миллион! Как на неё «лёг» материал - о таком мечтать было невозможно, это невозможно было предсказать. Она делает это с такой смелостью, с такой отдачей, ежедневно обнаруживая в себе и героине что-то новое. А ведь мюзикл - это довольно жёсткая конструкция, с которой не каждому дано справиться и обрести в нем свободу. Вдобавок ко всему, Тамара Михайловна - удивительно тонкий и чуткий человек: это почувствовали и её партнёры, и наши «цеха», и гримёры с костюмерами, и вся постановочная команда. Работа с Тамарой Михайловной - невероятное личное и профессиональное счастье. И еще у нее прекрасное чувство юмора.

- Расскажите в целом о командной работе над мюзиклом. Насколько легко или сложно, долго или быстро было находить общий язык, поймать вот эту общую «волну», где не нужно лишних слов, где ты только подумал, а уже получилось, как ты хотел?

- Это дрим-тим. Генеральный продюсер Погос Арутюнян позволил мне собрать команду лучших из лучших. А когда тебе говорят «бери тех, кто тебе нужен», нужно просто ткнуть пальцем в лучших и ни секунды не сомневаться. С кем-то я уже сотрудничал раньше, с кем-то был знаком, но мечтал поработать, многих хотел увидеть в одной команде. Например, я работал с Анастасией Пугашкиной, но не сотрудничал с Катей Гутковской - и очень хотел объединить их таланты в одном спектакле. С Мариам Барской я очень-очень давно мечтал поработать в крупной форме, вывести ее к полноценному симфоническому составу оркестра, где ее возможности безграничны. Хореограф Вася Черненков - удивительно чуткий, понимающий жанр. Саунд-дизайнер Михаил Соколик - суперпрофессионал. Ваня Виноградов - один из самых опытных художников по свету в музыкальном театре… Все эти люди говорят со мной на одном языке, с удивительным трепетом относятся к жанру в целом и к постановочному процессу.

- Эта постановка наверняка войдет в культурную историю Армении. Что вы чувствуете – груз ответственности и счастье?

- Быть первым сложно с точки зрения каких-то практических вещей. Это фактически собрать мюзикл в пустыне, объяснять людям, почему нужно делать A, B, С, D, E, когда они не очень понимают, что будет в результате. Но при всем при этом зерно армянских артистов, их музыкальность, их драматическая подготовка и то, как у них бьется сердце - всё это очень подходит мюзикловому жанру. Здесь есть удивительные синтетические артисты, которые были к этому готовы. С практической и технической точки зрения было непросто это всё «поднять» и довести до того международного стандарта, каким это хотелось бы видеть нам. Но, с другой стороны, были люди внутри продакшна и команда со-создателей, которые такие же бесстрашные идиоты.

- Как вы думаете, в чем принципиальное отличие мюзикла от первоисточника?

- Мне кажется, фильм циничнее, чем мюзикл. Уэббер, Хэмптон и Блэк в той же самой истории, в той же самой ситуации ищут сердце, активно ищут человека. А у Уайлдера высказывание, мне кажется, гораздо циничнее - не то, чтобы беспросветнее, но именно циничнее. Есть также отличия на уровне сюжета - другая драматическая конструкция, некоторые разночтения в фабуле - но глобальное отличие, мне кажется, всё-таки в тоне.

- Какие вы использовали киношные приёмы в постановке мюзикла?

- Хотелось, чтобы спектакль смотрелся как фильм, но при этом мы принципиально отказались от видеопроекций, экранов, киноцитат, титров. Мы с Настей Пугашкиной (сценографом) и с Ваней Виноградовым (художником по свету) стремились создать ощущение абсолютно сквозного экранного действия - в том числе, и с точки зрения светового дизайна. Нам было важно, чтобы пространство перевоплощалось прямо на глазах у зрителя, без швов, без перестановок в темноте или за занавесом - то есть, чтоб у спектакля была постоянная монтажная киноритмика. «Сансет Бульвар» в некоторых сценических версиях скорее цитирует приёмы оперетты, а мы стремились вернуть историю к её первоисточнику - «нуарному», кинематографичному. Пространство, конечно, поначалу «сопротивлялось: на такой огромной сцене очень трудно сфокусировать внимание зрителя, создать ощущение камерного пространства, найти возможность «крупного плана» - чтобы герой был в центре сюжета, в эпицентре мизансцены, в точке максимального зрительского интереса. Но, кажется, нам удалось найти для наших задач и сценографическое решение, и световые приёмы, и постановочный ход… Но рассудит зритель.