Экономическая история евро

Экономическая история евро

Вместе с доктором экономических наук, членом-корреспондентом Российской академии наук, главным научным сотрудником Института Европы РАН, членом экспертного совета журнала «Россия в глобальной политике» Ольгой Буториной обсудим, зачем европейцам понадобилась единая валюта? Как европейские страны, их правительства и финансовые институции это делали десятилетие за десятилетием, терпя временные поражения, но не отказываясь от большой, отдалённой и подчас ускользающей цели? Как они приспосабливались к меняющимся экономическим условиям, как согласовывали расходящиеся национальные интересы и примиряли сильно отличающиеся друг от друга хозяйственные практики? 


- Как появление евро связано с долларом в историческом контексте?

- История глобальной экспансии доллара связана со знаменитой для экономистов Бреттон-Вудской конференцией 1944 года (результатом Бреттон-Вудской конференции, которая прошла в период с 1 по 22 июля 1944 года, стала новая международная система организации товарно-денежных отношений, сменившая финансовую схему, основанную на «золотом стандарте» – прим. ред.), когда американцы воспользовались и своим возросшим экономическим могуществом, и золотым запасом, но при этом провели тончайший, малозаметный манёвр экономической дипломатии, чтобы сделать доллар главной мировой валютой. Без превентивной институциональной или административной «прививки» этого бы не произошло.

- Существовала ли альтернатива Бреттон-Вудскому соглашению, когда свершалась «революция» в международной системе организации товарно-денежных отношений?

- У глобальной валютной системы после окончания Второй мировой войны было два пути развития. США настаивали на том, чтобы привязать будущий доллар и все мировые валюты к золоту, поскольку в тот период времени все были заинтересованы в фиксированных курсах без каких-либо колебаний. Второй вариант развития предложил Джон Мейнард Кейнс (1883–1946 гг., английский экономист, автор макроэкономической теории, в основе которой лежит идея необходимости государственного регулирования экономики для защиты общества от негативных последствий экономического спада – прим. ред.). Он заключался в идее создания некой синтетической валюты, которую бы выпускали страны-участницы мирового клирингового союза, тем самым определяя необходимое количество денег для всей мировой экономики. В результате безоговорочную победу в реорганизации международной системы товарно-денежных отношений одержал доллар.

- За последующие несколько десятилетий после окончания Второй мировой войны произошло не только восстановление экономик многих стран, изменилась и географическая композиция мировой торговли. Европейцев стала тяготить зависимость от экономической политики США, логическим следствием которой явился «Римский договор» (международный договор, подписанный в 1957 г. ФРГ, Францией, Италией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом о ликвидации всех преград на пути свободного передвижения людей, товаров, услуг и капитала – прим. ред.), заложивший основу для Европейского экономического сообщества. Речь о единой валюте как таковой ещё не шла. Но уже стали возникать первые признаки неблагополучия сложившейся мировой валютной системы, верно?

- Когда доллар начал «шататься» во время войны во Вьетнаме, стоившей больших затрат, стало понятно, что он больше не может выполнять функцию главной мировой валюты. Возникали так называемые «золотые лихорадки», когда операторы чувствовали, что доллар находится в очень неблагополучном положении и кидались скупать золото. Соответственно, цены на золото взлетали, а так как был фиксированный курс между долларом и золотом, возникал двойной рынок: на чёрном рынке золото продавалось по одной цене, а на государственном – по другой, и это было признаком явного неблагополучия данной системы.

Была ещё одна причина, о которой европейцы очень не любят говорить, мелькающая только в отдельных выступлениях некоторых официальных лиц. В частности, бельгийский экономист Александр Ламфалусси, в 1974 году выступая на Международном экономическом конгрессе, собравшем экономистов и капиталистического, и коммунистического лагеря, обосновал необходимость создания единой валюты для ЕС риском тотальной долларизации всей европейской экономики.

- С какими сложностями столкнулось мировое экономическое сообщество после того, как Бреттон-Вудская система рухнула?

- Когда президент Ричард Никсон 15 августа 1971 года объявил о том, что доллар больше не будет обмениваться на золото, возникла проблема стабильных курсов внутри Европейского союза. Для того, чтобы нормально торговать, немецкий экспортёр должен был понимать, сколько он получит итальянских лир через месяц или два, и сколько эти лиры будут стоить в переводе на немецкие марки и наоборот. Для сохранения торговли внутри Европейского экономического сообщества и уже созданной к этому времени общей сельскохозяйственной политики, европейцы создали совершенно невероятную конструкцию. Суть её заключается в следующем – внутри ЕС стабильные курсы не меняются или меняются в стабильном коридоре, а за пределами ЕС – это нормальная рыночная экономика, где курсы «плавают», как им угодно.

- Как Соединенные Штаты отнеслись к первым «самостоятельным экономическим шагам» европейцев?

- Создание так называемой «европейской валютной змеи» (соглашение о координации действий стран-членов ЕС в отношении регулирования возможных колебаний валют этих стран относительно друг друга в период перехода от Бреттон-Вудской системы к Ямайской системе – прим. ред.), которая появилась в 1973 году, а затем европейской валютной системы в 1979-м было воспринято США очень ревностно. Штатам всё время казалось, что европейцы по-прежнему должны быть на позиции младшего брата и даже следовать внешнеполитическому курсу США, особенно в рамках блокового противостояния. В этом смысле как раз улучшение отношений с Советским Союзом, где «водоразделом» стал Хельсинский акт 1975 года, сыграло на руку европейцам. Они почувствовали, что у них нет такой большой опасности в лице Советского Союза и стран Восточного блока, как было раньше. Они стали более вольны́ в продвижении и создании проектов, в том числе и валютной интеграции, которую намеревались осуществить, оказавшись в меньшей зависимости от Вашингтона.

- Вернёмся к истории евро как к валюте. Что послужило резким толчком к его созданию?

- Либерализация движения капиталов сделала практически невозможным поддержание стабильных курсов внутри Европейского сообщества. Оставалось перейти к плавающим курсам внутри ЕС, что значит оказаться перед лицом опасности долларизации расчётов, либо переходить к единой валюте, чтобы эту проблему плавающих курсов оставить в прошлом раз и навсегда. Эта возможность создания единой валюты открывала перед европейцами совершенно необыкновенные геополитические возможности. Этот большой валютный блок начнёт реально конкурировать с Соединёнными Штатами, и по крайней мере, экономическая зависимость от США будет меньше. Европейцы станут говорить одним голосом в Международном валютном фонде и в других международных экономических организациях.

- Итак, 7 февраля 1992 года в городе Маастрихт (Нидерланды – прим. ред.) между 12-ю странами Европейских сообществ был подписан договор об урегулировании денежной и политической систем европейских стран, а 1 января 1999 года была введена единая европейская валюта. Насколько гладко прошли эти восемь лет?

- Определённые сложности возникли, когда началась подготовка технических стандартов деятельности европейского Центробанка, где особую проблему представляла экономическая конвергенция. Для того, чтобы ввести единую валюту, страны должны соответствовать нескольким параметрам, где главным из них была низкая инфляция и низкие процентные ставки. Снижение этой инфляции происходило в авральном темпе в последние три года перед введением евро. Применялись самые разные методы. В том числе, для того чтобы снизить бюджетный дефицит, распродавалась государственная собственность. Это означало только одно, что достигнутый таким образом баланс доходов и расходов никак не мог быть устойчивым, и в следующем году они опять столкнулись с дефицитом. В этом смысле их можно сравнить с советскими руководителями колхозов, которые выполняли план любой ценой.

- Какие страны и почему отказались по своему желанию войти в зону евро?

- Ещё в 1992 году при подписании Маастрихтского договора Великобритания отстояла себе особое право не переходить к третьему этапу строительства валютного союза и не вводить единую валюту. На это повлиял диссонанс британского и европейского экономических циклов. Когда в Европе происходит подъём – в Великобритании в то же время может быть перегрев экономики, что, кстати, совпадает с фазами США, и я думаю, это связано с их особыми историческими отношениями. Очень много национальной специфики, которая не позволяет им находиться в том же положении, в котором находятся континентальные страны Европы и примерять на себя тот «экономический мундир», который примерили Германия, Италия, Франция и их другие партнёры. Помимо экономической составляющей, британцы скептически относились к любым интеграциям, поскольку не хотели жертвовать своим политическим суверенитетом.

- А что касается Дании?

- Дания тоже оговорила для себя такое право и датчане думали, что вопрос будет решён на референдуме. Они действительно провели референдум, и люди сказали «нет» единой валюте, что вызвало сильнейшее разочарование в элитах. Точно такая же история была и в Швеции. Шведы не оговаривали для себя никакого специального права. Они просто не вступили в механизм обменных курсов, то есть не привязали свою национальную валюту к евро, хотя шведская крона довольно стабильна. Таким образом, Швеция нарочно не выполнила один из критериев конвергенции, выполняя все остальные, и получила право не переходить на единую валюту. Там тоже был референдум, который дал отрицательный ответ. Складывается впечатление, что у людей в этих странах с высоким доходом на душу населения существуют фобии, связанные с потерей своей национальной демократии и самоуправления. Это вопрос национальной идентичности и самостоятельности, который не имеет никаких экономических оснований или критериев.

- Своё стремление присоединиться к Еврозоне декларировали почти все страны Центральной и Восточной Европы, несмотря на достаточно жёсткие критерии. Что в результате явилось для некоторых из них препятствием для вступления?

- Крупные страны фактически если не монополизировали, то получили право устанавливать денежно-кредитную политику и решать все вопросы, связанные с функционированием единой валюты. У стран-новичков, вступивших в ЕС, есть две опции. Либо присоединиться к зоне евро и потерять национальный суверенитет, но получить устойчивую валюту, либо всё-таки попытаться сохранить часть национального суверенитета. Совершенно понятно, что если, например, Польша вступит в зону евро, то её представитель никогда не окажется в дирекции европейского Центрального банка и тем более, не станет его президентом. Эти места, также как и сейчас, будут занимать страны Западной Европы, и ключевые позиции будут за четырьмя крупнейшими государствами: Германией, Францией, Италией и Испанией. Поэтому вот здесь возникает вопрос: стабильная валюта или некоторая экономическая независимость?

- Как евро, достаточно молодой международной валюте, удалось пережить мировой экономический кризис 2008–2009 годов?

- Европейский центральный банк стал первым очень мощным бастионом защиты евро. То, что делалось под руководством последних месяцев правления Жан-Клода Трише, а потом легло на плечи Марио Драги и его команды – это что-то невероятное. Они внедрили несколько новых специфических инструментов денежно-кредитной политики, которые позволили «впрыснуть» ликвидность в финансовую систему Еврозоны и, таким образом, спасти банки.

- Это стало системным кризисом Еврозоны. В чём его специфика? Каким образом его можно преодолеть?

- Единая денежно-кредитная политика является унифицированной, одной для всех, решение принимает Европейский центральный банк и больше никто. Общей экономической политики не существует, равно как и общего бюджета, общих ставок налогообложения. Ситуация, когда экономический и валютный союз располагаются на двух стульях разной вышины, продолжает действовать на разрыв Еврозоны. Начиная с 2010 года, были приняты грандиозные планы по созданию подлинного экономического и валютного союза, достраиванию вот этих недостающих фрагментов именно экономической конструкции, а не денежно-кредитной. Это всё делается очень медленно, с большим трудом, но всё-таки позволяет сохранить единую валюту.

- Существует ли на ваш взгляд, какая-то глобальная идея, которая на сегодняшний день может стать объединяющей и дать новый импульс дальнейшему развитию международной интеграции?

- Найти эту самую большую скрепляющую идею – огромный вызов для европейцев и Европейского союза. Работая над этой книгой, мне довелось читать письма высокопоставленных сотрудников центральных банков Франции и Германии друг другу. В них меня поразила способность к пониманию другой стороны, умение быть щедрым по отношению к другой стороне, делать комплимент. Это потрясающе! Всячески подчёркивая достижения другой стороны, адресанты апеллируют к истории, к культурным достижениям, образуя тем самым фундамент для выстраивания диалога. Под этой валютной, финансовой, чисто материалистичной риторикой лежит такой огромный пласт взаимно переплетающейся истории, культуры и желания отдать должное тем людям, которые создали эти культурные богатства.

- Реальная культура взаимопонимания без учёта взаимных интересов…

- И стремление понять эти интересы. Меня удивляет то, что у нас есть Евразийский экономический союз, но мы совсем не видим, к примеру, фестивалей книг или ансамблей. Даже фестивалей научных или научно-популярных журналов, которые бы издавались и в которых бы публиковались люди из этих стран. Я уже не помню, когда я читала переведённые с киргизского языка стихотворения. Мне это странно, я хочу читать современных или даже несовременных киргизских, казахских поэтов. Я хочу знать, какая существует современная казахская или белорусская новелла. У меня нет к этому доступа, хотя я живу в Москве, а не в маленьком городе. Отсутствие этой культурной подложки, как мне кажется, нас очень обедняет. Ведь у нас была похожая штука в СЭВ, где не было культурной интеграции. Даже наше взаимодействие в космосе, с которым было связано столько эмоций, тоже находилось за пределами СЭВ.

Мы – то, что они придумывали, обсуждали – не делали частью нашего сознания. Отсутствие этого культурного взаимодействия разрушило это образование очень быстро. Потому что они чувствовали себя какими-то младшими презираемыми братьями, которые не имеют своего голоса и не могут попасть на страницы советской печати или советской книги. Мне кажется это совершенно неразумным.

31.01.2023
Важное

К 2035 году по всем Соединенным Штатам построят модульные ядерные реакторы на 5 гигаватт.

12.02.2025 09:00:00

Центральноафриканская Республика выпустила мемкоин, чтобы привлечь внимание международного сообщества к своим внутренним проблемам.

11.02.2025 17:00:00

Ученые сумели расшифровать руническую надпись на одном из богато украшенных колец эпохи викингов.

11.02.2025 13:00:00
Другие Интервью

Интервью с экспертом Центра изучения Африки Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Никитой Паниным.

Интервью с аргентинским переводчиком Алехандро Ариэлем Гонсалесом.  

Интервью с президентом Русского дома в Чаде Сафией Ахмат Ибрахим.

Интервью с польско-французским историком Кшиштофом Помяном.