«Быть жертвой у майя считалось почётным»

Цивилизация майя до сих пор остаётся одной из самых загадочных и одновременно самых изучаемых культур древнего мира. Время от времени археологи делают открытия, которые не только расширяют представление о культуре, религии и социальной структуре майя, но и заставляют переосмысливать сами принципы существования этого уникального общества.

Какими были майя до появления царей и письменности? Как они строили гигантские платформы задолго до классического периода? Почему некоторые жертвоприношения считались почётной обязанностью, а другие были бы бессмысленными? Что даёт современной науке технология LiDAR и как она поднимает археологию на принципиально новый уровень?

Об этих и других аспектах в интервью изданию «За рубежом» рассказала научный сотрудник Мезоамериканского центра им. Ю. В. Кнорозова РГГУ и автор телеграм-канала о древних майя «Майянистика без мистики» Дарья Секачёва.

– Были ли в последнее время сделаны какие-то новые открытия в изучении цивилизации майя и как этому способствуют современные технологии, например LiDAR?

– Появление такой технологии, как LiDAR, открыло для нас действительно огромные возможности – это без преувеличения выход на новый уровень исследования. Дело в том, что в Мезоамерике, особенно в области майя, невозможно использовать некоторые привычные неинвазивные методы, которые хорошо работают в других регионах. Например, обычная аэрофотосъёмка здесь практически бесполезна, потому что из-за плотной растительности поверхность просто не видно. А вот технология LiDAR, которая позволяет сканировать рельеф, «убирая» всю растительность, как раз решает эту проблему (именно растительность мешает нам понять, что находится под ней).

Первые крупные лидарные проекты в регионе были реализованы в 2016–2018 годах. Речь идёт о съёмках, проведённых в Гватемале проектом PACUNAM – организацией, занимающейся сохранением культурного наследия страны. Тогда удалось исследовать территорию площадью более двух тысяч квадратных километров.

Важно подчеркнуть, что выбор зон для съёмки был не случайным. Это были не «чистые», неизведанные земли, а территории, где уже долгое время работают крупные археологические проекты, например тот же Тикаль. И даже несмотря на многолетнюю работу археологов, LiDAR позволил обнаружить множество новых структур, которые с земли очень трудно зафиксировать.

Понимаете, чтобы составить топографическую карту местности вручную, нужно буквально прорубаться сквозь джунгли, идти с тахеометром и специальной вешкой, чтобы вручную отбивать высоты всех объектов. Это невероятно кропотливая и трудоёмкая работа. А LiDAR делает это всё за считаные часы – всего за несколько пролётов самолёта. Это, безусловно, один из крупнейших прорывов в мезоамериканской археологии за последние годы.

Благодаря этой технологии удалось не только получить более точные карты известных городов, но и открыть ранее неизвестные поселения. А это особенно важно, ведь многие из них до сих пор остаются вне поля зрения археологов: добраться туда крайне сложно из-за джунглей, отсутствия дорог и короткого сухого сезона, когда вообще возможно попасть в эти места.

– То есть такие примеры тоже есть? Было ли сделано какое-то открытие, которое было бы невозможно совершить без LiDAR?

– Да, в 2020 году были впервые опубликованы достаточно объемные результаты исследований комплекса Агуада Феникс, который находится в штате Табаско (Мексика). Там работал археологический проект под руководством Такеши Инаматы. И здесь была обнаружена совершенно неожиданная вещь – огромная платформа.

Чтобы вы представляли масштаб: её длина – почти полтора километра, а высота – около 15 метров. И без лидарной съёмки распознать её было бы невозможно, потому что, находясь на земле, вы не понимаете, что перед вами – искусственное сооружение. Такая протяжённая возвышенность кажется естественным элементом рельефа. Археологи заложили несколько шурфов и обнаружили, что это сооружение датируется примерно 1000-800 гг. до нашей эры, то есть задолго до классического периода.

Удалось выделить как минимум семь строительных фаз, то есть этапов, на которых велись работы. В центре платформы находится естественный холм, но почти весь остальной объём был создан искусственно. По подсчётам, чтобы построить это, потребовалось переместить около четырёх миллионов кубометров земли – это огромный труд, тысячи человеко-дней. Платформа имеет прямоугольную форму, и на лидарной съёмке это хорошо видно. А когда археолог находится на месте, на земле, этого невозможно понять, потому что там наверху современные пастбища, какие-то хозяйственные постройки и всё это визуально «съедает» ландшафт.

Что это за сооружение? Скорее всего, это так называемый архитектурный комплекс типа Е-группы. Это прямоугольные площадки, которые использовались у майя, в том числе для наблюдений за Солнцем. Обычно на платформе находятся три храма, а напротив – пирамида. Подобная структура впервые была найдена в городе Вашактун, где и получила своё название – Е-группа, потому что на плане этот комплекс был обозначен как E. Позже подобные сооружения находили и в других центрах. И вот здесь, в Агуада Феникс, обнаружили нечто очень похожее.

– Какие новые сведения это дало исследователям?

– Во-первых, это очень ранняя постройка. Естественно, никакой царской власти здесь ещё не было. Более того, мы здесь даже не видим какой-то сложной социальной организации, потому что нет центров или других построек, которые бы указывали, например, на двухуровневую или трёхуровневую поселенческую структуру.

И вот это как раз очень интересный момент: он показывает, что даже при отсутствии ярко выраженной царской власти, которая бы читалась в археологических данных, и тем более при отсутствии письменности (никаких надписей, памятников пока не найдено) уже могли строиться такие огромные сооружения. Причём, скорее всего, коллективными, общинными усилиями.

И тут встаёт ещё один вопрос: это культура майя или всё же какая-то иная мезоамериканская культура, о которой мы пока ничего не знаем? Возможно, это действительно предки майя, которые оказались в этом регионе, а возможно – совершенно другая традиция. И тогда это становится ещё интереснее, потому что мы можем говорить о потенциально новом археологическом открытии.

– Находки, сделанные с помощью LiDAR, как-то уточняют знания, которые уже есть о майя? Открывают что-то новое? Как они влияют на изучение этой цивилизации?

– Они, безусловно, уточняют. Вот у нас есть город Тикаль – один из крупнейших городов в области майя, один из так называемых гегемонов, который оказывал очень сильное влияние на всю геополитику и вообще на происходящую историю в регионе. У нас есть археологические данные, которые были собраны археологами за многие годы: вот эти группы сооружений – это центральная часть города, вот здесь видны более периферийные архитектурные группы. И на основании этих данных – по количеству построек, их распространению и так далее – исследователи, например, делают выводы о численности населения или о размере сельской округи, прилегающей к городу.

Но как только мы получаем данные с LiDAR, мы видим, что город был намного больше, чем мы предполагали. А это значит, что приходится пересматривать и уточнять оценки численности населения, масштабы застройки и прочее.

Кроме того, лидарная съёмка очень хорошо показывает сети дорог. Например, на полуострове Юкатан можно увидеть большое количество дорог сакбе: они сохранились и их видно. А в Тикале без лидарной съёмки это просто невозможно было бы заметить. Здесь появляется как бы новая сеть связей города с округой, и уточняется поселенческая организация.

Поэтому, безусловно, LiDAR – это сейчас одна из таких супер крутых технологий в археологии, при помощи которой не только уточняется огромное количество уже известных данных, но и появляется много нового. Это как если бы у вас была картинка, условно, несколько пикселей на несколько пикселей и она не просто стала чётче, но ещё и само полотно увеличилось.

– Несколько лет назад писали про новые исследования, которые установили, что индейцы проживали в подземельях Юкатана, прежде чем начали строить крупные мегаполисы среди джунглей. Это действительно так?

– Там, я так понимаю, путаница произошла потому, что действительно на Юкатане в некоторых пещерах зафиксированы следы проживания, но просто они не имеют отношения к майя, потому что это гораздо более ранние поселенцы, которые использовали пещеры для какой-то своей деятельности.

А вот у майя с пещерами действительно была очень тесная связь. Жить они там не жили, но многие пещеры использовались как ритуальные комплексы. Один из наиболее известных таких пещерных комплексов – это пещера Нах-Тунич в Белизе. Это целая цепь пещер, и там как раз в классический период зафиксировано большое количество посещений: там есть надписи, есть граффити, есть следы того, что туда приходили паломники из разных регионов.

Так что у майя пещеры играли очень важную роль, но именно в ритуальном плане. Это были места паломничества, проведения обрядов, ритуалов.

– А обряды какого рода Майя могли совершать в подобных пещерах? Могли ли это быть жертвоприношения?

– Майя могли приносить различные жертвы. Во-первых, это могли быть дары в виде предметов. Например, статуям богов приносили украшения – серьги, бусы или другие ценные вещи. То есть таким образом украшали изображения божеств, например керамические статуи. У нас есть текстовые свидетельства, где прямо говорится, что «богам были принесены такие-то дары».

Кроме этого, жертвами могли быть животные или птицы – это тоже зафиксировано. Также совершались ритуалы кровопускания: человек прокалывал себе определённые части тела специальными инструментами и капли крови, которые при этом проливались, символически преподносились богам как жертва.

И да, у майя действительно существовала концепция человеческих жертвоприношений. Они практиковались. Но здесь важно не путать их с ацтеками, которые были гораздо менее избирательны и приносили в жертву людей в значительно большем количестве. У майя это всё-таки была особая концепция.

– В чем она заключалась?

– Дело в том, что, согласно представлениям майя, в каждом человеке есть некий внутренний дух, жизненная сила. Он назывался к’ух, или позднее ч’улель. Мне всегда нравится сравнивать это с мидихлорианами у джедаев: у них, как известно, чем больше мидихлорианов в крови, тем они круче. У майя то же самое: чем знатнее человек, тем выше концентрация этого к’ух. Соответственно, если принести в жертву кровь царя, то она будет обладать наибольшей силой и наиболее эффективно подействует на богов. Такое послание будет самым значимым.
 
Если сам царь не может участвовать в ритуале, его заменяет царица. А иногда она участвует в ритуале и вне зависимости от этого. У нас есть потрясающее изображение на притолоке из Йшчилана (регион реки Усумасинты, на территории современной Мексики). Там изображена царица, продевающая верёвку с шипами через свой язык. Перед ней стоит специальная чаша, в которую капает кровь. На дне лежит бумага, пропитывающаяся кровью, её потом поджигают, и через дым эта жертва «доставляется» богам.

Мужчины, кстати, тоже участвовали в подобных ритуалах. Они прокалывали себе разные части тела, даже гениталии. Один из царских титулов у майя буквально означает «тот, кто совершает жертвоприношения».

Быть жертвой у майя считалось почётным. Здесь можно вспомнить фильм Мела Гибсона «Апокалипсис», где сюжет построен вокруг того, как некоего простого крестьянина из деревни пытаются принести в жертву. С точки зрения культуры майя это полный абсурд. Такая жертва не имела бы никакой ценности. Зачем приносить в жертву человека, который не обладает высокой силой духа, если это никак не повлияет на богов?

Есть замечательный источник, уже поздний, постклассический – «Песнопения из Ц’итбальче». Это уникальный сборник поэзии майя. В одном из текстов описывается ритуал жертвоприношения: в центре поселения устанавливают столб, к которому привязывают самого красивого, самого достойного юношу. Самого лучшего в деревне – это важно. Жертва должна быть выдающейся.

Ритуал описан с двух сторон: с одной – что должны делать лучники, с другой – наставления самой жертве. Ему говорят: ты должен укрепить дух, не бояться, принять всё это как честь. Лучники, в свою очередь, не должны убивать сразу. Они ходят по кругу, совершают танец и стреляют по жертве постепенно. Жертвоприношение должно быть осознанным и значимым.

Иногда в жертву приносили и военнопленных, захваченных в бою. Для них тоже это была своего рода почётная смерть: да, ты проиграл, но ты принесён в жертву богам. 

Основной смысл всего этого в том, что человеческие жертвоприношения у майя действительно существовали. Но их было не так много. И каждый, кого приносили в жертву, понимал значимость происходящего.

Иногда в царских погребениях или тех же пещерах обнаруживают принесенных в жертву детей или молодых юношей и девушек.

– А от чего зависел выбор жертвы – чем сложнее просьба к богам, тем весомее «дар»?

– На самом деле здесь всё даже немного иначе. Когда обычные люди приходили с просьбами к богам, они могли приносить свои личные жертвы – например, пустить кровь, принести в жертву какое-то животное, какую-то вещь. Но у царя всё совершенно по-другому. У него свои отношения с богами. Это не просто «попросить». Это обязанность.

И вот эти отношения очень красиво описаны в текстах. Что интересно, там используется такое же выражение, как для связи между матерью и ребёнком: как мать заботится о ребёнке, так и царь заботится о богах. То есть богам нужно служить, приносить им жертвы, правильно проводить ритуалы, иначе всё начинает рушиться.

У нас есть потрясающий пример – храм Надписей в Паленке. Там был обнаружен саркофаг правителя К’инич-Ханаб-Пакаля I – одно из самых громких археологических открытий XX века. И вот в этом храме сохранился текст, где рассказывается о династическом кризисе: после военного поражения к власти приходит царь, который всё делает неправильно. Он приносит жертвы не тем богам. А у царской династии Паленке были свои три главных божества-покровителя. Им и нужно было приносить жертвы. А он – нет. В результате начинается катастрофа: в тексте буквально говорится, что «пропал царь, пропала царица», то есть наступил кризис власти.

А потом приходит К’инич-Ханаб-Пакаль, и он всё делает как надо. Он приносит правильные жертвы, украшения, и после этого боги смилостивились, царство снова начинает процветать.

То есть правитель должен приносить жертву, не просто когда ему что-то нужно попросить. У него это входит в круг его должностных обязанностей.

– А в каких богов верили майя?

– Тут нельзя говорить о каком-то едином, универсальном пантеоне богов, как, скажем, у древних греков или римлян. Но и сравнивать с индуизмом, где богов насчитываются тысячи, если не миллионы, тоже нет смысла.

Существовали божества, которые почитались практически повсеместно. Например, бог дождя Чаак особенно важный на Юкатане, где вопрос воды всегда стоял остро. Или Маисовый бог – молодой, сильный, один из главных персонажей мифологии майя. Кукуруза – это не просто основа рациона, это основа жизни, и неудивительно, что бог маиса стал одной из центральных фигур.

Был и Ицамна – верховный бог, который может встречаться в разных ипостасях, с разными именами и функциями в разных регионах. Ещё один важный персонаж – К’авиль, бог грома и молнии, но одновременно и покровитель царской власти. Именно его изображение цари часто держат в руках в виде скипетра.

Есть, например, божества, которые служат покровителями конкретных династий. В некоторых городах существуют свои собственные триады или другие божества, которые постоянно встречаются в текстах именно этого центра, но отсутствуют в других. Либо это может быть вариация какого-то общего божества, но с особенностями, характерными для данного места, выступающая в роли покровителя города или царской династии. Но вообще мифологическая система майя была довольно сложной и какого-то общего, единого пантеона не существовало.

Вторую часть интервью можно прочитать здесь.