«Я была воспитана в четырех комнатах, одна рядом с другой, и каждая была полна книг»

Дорис Мэй Лессинг (1919-2013) — английская писательница-фантаст, лауреат Нобелевской премии по литературе 2007 года. Премия вручена с формулировкой «повествующей об опыте женщин, со скептицизмом, страстью и провидческой силой подвергшей рассмотрению разделённую цивилизацию».

---

Стокгольм, 7 декабря 2007 года. Лекция прочитана Николасом Пирсоном - издателем Дорис Лессинг в Великобритании.

Я стояла в дверях, смотрела через облака пыли и говорила об еще не уничтоженном лесе. Вчера я проезжала через мили пней и обгорелые остатки от пожаров, еще в пятидесятые годы здесь был великолепнейший лес. Я когда-то видела уже все уничтоженное. Люди должны есть. Они должны получать топливо. Это северо-запад Зимбабве в начале восьмидесятых. Я посещала друга, который был учителем в лондонской школе. Теперь он здесь — чтобы «помогать Африке» — с этой мыслью мы смирились с его нахождением на этом континенте. Он — нежная идеалистичная душа, и это он обнаружил здесь, в этой школе, что повергло его в депрессию, из которой трудно было выйти. Эта школа похожа на все школы, построенные после провозглашения независимости.

Она состоит из четырех больших кирпичных комнат, находящихся прямо в пыли: одна, две, три, четыре и половина комнаты, в конце которой — библиотека. В этих классных комнатах есть доски. Мой друг держит мел в кармане, иначе его могут украсть. В школе нет атласа, глобуса, нет никаких текстов, книг, учебников в библиотеке. Нет книг, которые бы ученики хотели читать: тома из американских университетов, детективные рассказы или же книги с названиями типа «Уикенд в Париже», «Счастье находит любовь». Там есть козлик, пытающийся отыскать корм в старой траве. Директор растратил школьные фонды и был отстранен. Но он пробуждает в нас вопрос: как люди могут вести себя подобным образом? Разве они не видят, что за ними наблюдают?

Мой друг никогда не берет чужие деньги, поскольку все ученики и учителя знают, за что он может заплатить, а за что нет. Возраст учеников в школе колеблется от шести до двадцати шести, потому что некоторые не получили образование в детстве. Некоторые ученики проходят каждое утро много миль, в любую погоду и через реки. Они не делают домашнюю работу, поскольку в деревнях нет электричества, а заниматься при свете горящего костра нелегко. Девушки набирают воду и готовят пищу, когда приходят домой из школы, до этого вода находится в школе.

Я сидела со своим другом в комнате, а люди застенчиво у меня просили книги: «Пожалуйста, вышлите нам книги, когда прибудете в Лондон». Один человек сказал: «Они научили нас читать, но у нас нет книг». Каждый, кто встречался, просил книги. Я была там несколько дней. Песчаная буря прошла, воды было мало, поскольку насосы сломались, и женщины брали воду из реки.

Другой идеалистичный учитель из Англии был возмущен тем, на что была похожа эта школа. В последний день жители зарезали козла и приготовили мясо в большом котле. Я с нетерпением ждала конца праздника. Я уезжала прочь, пока готовился праздник, через обгорелые остатки и пни лесов. Я не думаю, что многие ученики этой школы когда-нибудь получат премии.

На следующий день я была в школе в северном Лондоне. Эта очень хорошая школа, название которой мы все знаем. Школа для мальчиков. Хорошие здания и сады. Учеников каждую неделю посещает какой-нибудь знаменитый человек, и это в порядке вещей, что этот человек может быть равным родителям этих учеников. Визит знаменитости не такое большое событие для них. Школа в пыльных песках на северо-западе Зимбабве — в моем уме. И я смотрю в эти ожидающие юные лица англичан и пытаюсь сообщить им о том, что я видела на прошлой неделе: классные комнаты без книг, без текстов, атласов, карта, прикрепленная к стене. Школа, где учителя просят послать книги, чтобы учить. Им самим только восемнадцать или девятнадцать, но они просят книг. Я рассказываю этим мальчикам, что каждый там просит книг. Я уверена, что каждый человек там, произнося какие-либо слова, чист душой, открыт всем сердцем. Однако собеседники не могут услышать то, что я хочу сказать: нет в их умах образов, чтобы они соответствовали тому, о чем я им говорю, в данном случае, о школе, стоящей в облаках пыли, где мало воды и где убитый козел, приготовленный в большом котле, — самое большое удовольствие.

Неужели этим привилегированным студентам невозможно представить себе такую голую нищету? Я делаю все возможное. Они вежливы. Я уверена, что в этом поколении найдутся те, кто завоюет награды. Затем я спрашиваю их учителей, какая библиотека у них и читают ли ученики. И здесь, в этой привилегированной школе я слышу то, что слышу всегда, когда посещаю школы и даже университеты. Вы знаете, что я слышу. Многие мальчики никогда не читали, и библиотека используется лишь наполовину. «Вы знаете, как это». Да, мы знаем, как это на самом деле. Как всегда. Мы находимся во фрагментирующей культуре, где уверенности, которая была несколько десятилетий тому назад, уже нет, и где она общая для молодых мужчин и женщин, которые учились годами, которые ничего не знают о мире, которые ничего не прочитали. Они знают какую-то другую культуру, например компьютеры. То, что случилось с нами, когда появились компьютеры, Интернет и телевидение, поразительно. Это не первая революция, которую человечество пережило. Печатная революция, которая произошла не за одно десятилетие, но заняла намного больше времени, изменила наши умы и способ мышления.

Очень многие люди — скорее всего, даже большинство — никогда не задавали себе вопрос: что случится с нами, что случится с таким изобретением человечества, как печать? Как мы, наши умы, будут меняться с Интернетом, который создал целое поколение поверхностных, легкомысленных людей, даже лучшие умы планеты признают практически наркотическую зависимость от Всемирной паутины и отмечают, что могут целый день провести за чтением или же написанием постов в блогах. Совсем недавно каждый стандартно учился, уважал образование и был благодарен литературе в наших больших запасах. Конечно, мы все знаем, когда это счастливое состояние было с нами, люди претендовали на чтение, обучение, мужчины и женщины с нетерпением ждали книги, и доказательство этому — библиотеки, институты, колледжи восемнадцатого и девятнадцатого столетий. Чтение книги было частью общего образования. Молодые люди, разговаривая с пожилыми, должны понять, какое образование им дало чтение, но они не понимают. И если дети не могут прочитать, это потому, что они не умеют читать. Мы все знаем этот печальный рассказ, но не знаем его конца.

Мы обдумываем старую пословицу: «Чтение делает человека полноценным», и, забыв о шутках, стоит сказать: чтение делает и женщину, и мужчину знающими историю и обладающими знаниями. Но мы не единственные люди в мире. Несколько дней назад мне позвонил друг, который сообщил о своем визите в Зимбабве, в деревню, где не ели в течение трех дней, но зато там говорили о книгах, как получить их, и об образовании.

Я принадлежу к небольшой организации, которая начинала с намерения поставлять книги в африканские деревни. Была группа людей, которые путешествовали по Зимбабве. Они рассказывали, что в деревнях, где люди общительные, полно интеллектуальных людей, однако учителя уходят в отставку, уезжают. Я провела небольшое исследование, результаты которого показали, что хотели прочитать люди, и обнаружила, что итоги совпадали со шведскими исследованиями, о которых я не знала.

Люди хотели прочитать то, что читают сейчас в Европе. Они прочитали бы разного вида новеллы, научную фантастику, поэзию, детективы, пьесы Шекспира и другие книги, типа "Сделай сам", например, как открыть счет в банке. Всего Шекспира: они знали его имя. Проблема с нахождением книг для деревни в том, что они не знают, что доступно. Так, школа изучала книгу, которая становилась популярной, потому что все знают ее. «Скотный двор» по очевидным причинам стала самой популярной из всех книг. Наша маленькая организация получала книги оттуда, где могла, но необходимо помнить, что хорошая книга в бумажной обложке из Англии стоит заработной платы африканца за месяц. Теперь с инфляцией она стоит заработной платы за несколько лет. Передать ящик с книгами в деревню и помнить, что получается страшная затрата бензина, но ящик будет встречен слезами радости. Библиотека может быть доской под деревом. И в течение недели создадутся классы грамотности и найдутся люди, которые могут преподавать тому, кто захочет учиться.

Наша маленькая организация с самого начала получила поддержку Норвегии, а затем Швеции. Без этой поддержки наши поставки книг должны были прекратиться. Романы публиковали в Зимбабве, и самодельные книги тоже были посланы людям — тем, кто жаждал их. Говорят, что люди получают то правительство, которое они заслуживают, но я не думаю, что это истина Зимбабве. И мы должны понимать, что это уважение и жажда книг пришли не из режима террора. Это изумительный феномен — жажда книг. И это мы можем видеть от Кении вплоть до мыса Доброй Надежды. Это, вероятно, связано с таким фактом: я была воспитана фактически в глинобитной хижине, покрытой соломой. Эти дома строятся всегда и везде, где есть тростники и трава, пригодная грязь и стволы для стен. Например, Саксонская Англия. Я была воспитана в четырех комнатах, одна рядом с другой, и каждая была полна книг. Мои родители не только взяли книги из Англии в Африку, но еще моя мать заказывала книги из Англии для нашей семьи. Книги были в больших коричневых бумажных пакетах, которые приносили огромную радость нашей семье.

Хижина из грязи, но полная книг. Иногда я получаю письма от людей, живущих в деревне, у которых нет электричества и водопровода (как и у нашего семейства в длинной хижине из грязи). «Я тоже буду писателем, потому что у меня такой же дом, как и у вас», — читаю я в письмах. Но здесь есть трудность. Писатели, не выходите из дома без книг. Я посмотрела лекции других ваших последних лауреатов. Возьмем великолепного Памука. Он сказал, что у его отца было1500 книг. Его талант не взялся из воздуха, он был связан с Большой Традицией. Возьмите Найпола. Он упоминает, что индийские письмена были в памяти его семейства. Его отец содействовал ему, чтобы он стал писателем. И когда он приехал в Англию, он использовал Британскую библиотеку. Ему была близка Большая Традиция. Давайте возьмем Джона Кутзее. Он был не только близок к Большой Традиции, он был сам традицией: он преподавал литературу в Кейптауне. Я была огорчена, что никогда не была ни на одном из его занятий, где преподавал этот замечательный смелый ум.

Для того чтобы писать, чтобы заниматься литературой, должна быть связь с библиотеками, с книгами и традицией. Пока, несмотря на все трудности, писатели возникали. Но есть и другая вещь, которую мы должны помнить. Это Зимбабве - физически завоеванная страна менее чем за сотни лет. Дедушки и бабушки этих людей, вероятно, были рассказчиками для их семьи. Устная традиция. В одном-двух поколениях произошел переход от устных рассказов, запомненных и пройденных, к печати, к книге. Это большое достижение. Книги, буквально вырванные из кучи вздора и из обломков мира белого человека. Но вы можете иметь стопку бумаги, что считаете книгой. Но она должна найти издателя, который затем заплатит вам, решит проблемы, распространит книги. Я послала несколько своих публикаций в Африку. Даже в таком привилегированном месте, как Северная Африка, со своей другой традицией, разговор о публикациях остается в мечтах. Здесь я говорю о книгах, никогда не публикуемых, потому что издательство — не там. Не оценен большой талант и потенциал. Но даже перед этим этапом книжного создания, которое требует издателя, аванс, одобрения, есть нечто недостающее.

Авторы часто спрашивают: как вы пишете? С процессором? Электрической пишущей машинкой? Ручкой? Каков почерк? Но существенен вопрос: обнаружили ли вы пространство, пустое пространство, которое вас окружает, когда вы пишете? Это пространство, которое похоже на форму слушания, внимания. Придет слово. Слова — ваши символы — проговорят идеи, и возникнет вдохновение. Если писатель не может найти пространство, тогда стихотворения или рассказы могут быть мертворожденными. Давайте перескочим на другой очевидный эпизод. Мы в Лондоне, в одном из крупнейших городов. Есть новый автор. Мы цинично спрашиваем: как ее грудь? она красивая? Если это мужчина — он харизматичный? Красивый? Мы шутим, но это не шутка. Эти новые находки приветствуются; возможно, они принесут много денег. Жужжащий звук начинается в их бедных ушах. Они чествуются, восхваляются, наслаждаются миром. Он или она польщены, обрадованы.

Но спросите через год, что он или она думает. Вот что я услышала от них: «Это — наихудшая вещь, которая могла со мной случиться». Несколько новых публикаций, новые писатели снова не писали или не хотели писать. И мы, старики, хотим шепнуть в эти безвинные уши: «Вы уже получили свое пространство? Ваше собственное, ваше единственное и необходимое место, где ваши собственные голоса могут поговорить с вами, вы только там, где вы можете помечтать. Ох, не делайте так, чтобы это хранилище ускользнуло от вас». Это должно быть некоторым типом образования. Мой ум полон великолепных воспоминаний об Африке, я могу восстановить их и смотреть, когда захочу: заходы солнца, золотые, пурпурные и апельсиновые на небе вечером, бабочки и мотыльки в ароматных кустарниках Калахари, слоны, жирафы, львы и остальное.

Но есть и другие воспоминания. Молодой человек, возможно, восемнадцатилетний. Это «слезы», стоящие в его «библиотеке». Путешествующий американец, видящий библиотеку без книг, пошлет туда ящик. Молодой человек взял бы каждую книгу бережно, почтительно и завернул бы в пластик. Мы спросили: «Эти книги посланы, чтобы их прочли, не так ли?». И он ответил: «Нет, они будут грязные, и где я получу больше?». Он хочет, чтобы мы послали ему книги из Англии, чтобы учить его учиться: «Я был только четыре года в старшей школе, — и добавит: — Но они никогда не учили меня учить». Я видела учителя в школе, где не было никакого учебника, даже немного мела для доски было украдено, он учил свой класс с шести до восемнадцати лет, двигая камни в пыли. Я видела девушку, возможно, ей не больше двадцати, аналогично, не имея учебника, книг с упражнениями, учила А, В, С в пыли палкой, тогда как солнце палило и пыль кружилась.

Мы видели, что большая жажда образования существует в Африке, в странах третьего мира или везде, где родители для образования детей отправляют их из бедности в большой мир знаний, жертвуя последним. Я бы хотела, чтобы вы представили себя где-нибудь в Южной Африке, стоящими в индийском магазине, в бедной области, во время сильной засухи. Здесь очередь из людей, по большей части женщин, с разного вида емкостями для воды. Этот магазин получает запас воды каждый день из города, и люди ждут эту драгоценную воду. Индиец смотрит на черную женщину, которая наклоняется над стопкой бумаги, которая выглядит, как порванная книга. Она читает «Анну Каренину».

Она читает медленно, каждое слово. Она читает трудную книгу. Эта молодая женщина с двумя маленькими детьми, которые путаются в ее ногах. Она беременна. Индиец обеспокоен, поскольку молодая женщина в шарфике, который должен быть белым, а он желтый от пыли. Пыль лежит между ее грудью и на плечах. Этот человек обеспокоен, потому что всех людей мучает жажда, но у него нет достаточно воды, чтобы утолить ее. Он сердится, поскольку знает, что есть люди, за облаками пыли, которые ни в чем не нуждаются. Его старший брат здесь держал форт, но он сказал, что нуждается в перерыве: пожить в городе.

Этот человек любопытный. Он спрашивает молодую женщину: «Что вы читаете?». «Это о России», — ответила девушка. «Вы знаете, где Россия?». Он едва знает себя. Молодая женщина смотрит прямо на него глазами, полными достоинства, глазами, красными от пыли: «Я была лучшей в классе. Мой учитель сказал, что я лучшая». Молодая женщина продолжает читать. Она хочет дочитать до конца главы. Индиец посмотрел на двух маленьких детей и протянул им «Фанту», но мать сказала: от «Фанты» им больше хочется пить». Индиец знает, что не должен этого делать, но он доходит до контейнера с водой и наливает две пластиковые кружки воды и подает детям. Он наблюдает, как женщина смотрит на воду своих детей. Он дает ей свою кружку воды. Он видит, как она пьет, и это потрясает его до глубины души.

Теперь женщина дает ему пластиковый контейнер с водой, который он заполняет. Молодая женщина и дети наблюдают за ним, чтобы он не пролил ни капли. Она снова наклоняется над книгой. Она читает медленно. Но глава увлекает, и женщина перечитывает ее снова: «Варенька, с белым платком, покрывающим черные волосы, окруженная детьми, весело занятая с ними, и в то же время замечтавшаяся о возможности предложения брака от человека, которым она заинтересовалась. Кознышев проходил мимо нее и продолжал восхищаться ею. Видя ее, он вспоминал самые прекрасные вещи, что говорила она, все хорошее, что знал о ней, и стал все больше и больше сознавать, что чувствовал это редкое и прекрасное уже когда-то в своей ранней юности. Радость настигала ее постепенно и вот достигла крайней точки. Как он посмотрел, как она положила огромный гриб, с тонким стеблем в свою корзину, он смотрел в ее глаза, отмечая краску радости и в то же время испуг, который заливал ее лицо. В тишине улыбаясь, он был смущен собою, что и так значило слишком много».

Один высокий чиновник Организации объединенных наций, как это случается, купил копию этого романа в книжном магазине, когда отправлялся в путешествие, чтобы пересечь несколько морей и океанов. В самолете, в бизнес-классе, он порвал книгу на три части. Он посмотрел вокруг, на пассажиров, зная, что увидит потрясенные взгляды, любопытство, но все же какое-то развлечение. Когда он успокоился, плотно пристегнул ремень, громко сказал, чтобы все могли его услышать: «Я всегда это делаю, когда нахожусь в долгой поездке. Вы же не хотите возить большую тяжелую книгу». Роман был книгой в бумажной обложке, но действительно, книга была объемной. Этот человек привлек внимание людей, когда говорил это: «Я всегда делаю это в путешествии», — признался он. «Путешествие будет достаточно скучным».

И когда люди уже не смотрели на него, он открыл часть «Анны Карениной» и прочитал. Когда люди смотрели на него, он признался: «Нет, действительно, это единственный способ путешествовать». Он знал роман, любил его, и этот оригинальный способ чтения добавлял перчинку к хорошо известной ему книге. Когда он прочитал книгу, он назвал ее воздухоплавательной и возвратил своему секретарю, путешествующему на дешевых местах. Это вызвало значительное любопытство, каждый раз часть большого русского романа прибывала покалеченная, но удобная для чтения в совершенно другой плоскости. Этот умный путь чтения «Анны Карениной» производит впечатление, и, вероятно, в самолете никто не забудет это. Тем временем внизу, в индийском магазине, молодая женщина стояла возле прилавка, маленькие дети цеплялись в ее юбку. Она носит джинсы, с тех пор как стала современной женщиной, но поверх них надевает тяжелую шерстяную юбку, часть традиционного наряда своего народа. Ее дети могут легко уцепиться за нее. Она послала благодарный взгляд индийцу и вошла в пыль облаков. Дети плакали. Они были все в песке. Было трудно, да, это было трудно.

Шаг за шагом, через пыль, которая мягко лежала под ногами. Трудно, трудно, но она использовала трудность. Ее ум находился в рассказе, который она читала. Молодая женщина думала: «Она просто похожа на меня, в своем белом шарфике, и она тоже присматривает за детьми. Я могла бы быть ею, этой русской девушкой. И здесь человек, который любит ее и просит выйти за него замуж. Да (она не прочитала более одного параграфа), и человек придет ко мне и увезет меня от всего этого, возьмет меня и детей, он полюбит меня и будет заботиться». Она шла. Может, вода тяжела на ее плечах. Она идет. Дети могут слышать шум воды. На полпути она останавливается. Ее дети плачут. Она не может открыть воды, потому что пыль может попасть в нее. Здесь нет выхода. Она может открыть, только когда придет домой. «Ожидание, — говорит она своим детям. — Ожидание». Она должна собраться и идти дальше. Она думает: «Мой учитель сказал, что где-то есть библиотеки больше, чем супермаркеты, большие здания, и они полны книг». Молодая женщина улыбается, когда идет. Пыль дует ей в лицо. Учитель думает, что я умная. «Я была умной в школе», — сказала она. «Мои дети будут умными, похожими на меня. Я дам им библиотеки, места, полные книг, они пойдут в школу и будут учителями. Мой учитель сказал мне, что я могу быть учителем. Дети будут далеко отсюда зарабатывать деньги. Они будут жить около большой библиотеки и жить хорошо».

Вы можете спросить, как русский роман попал в индийский магазин? Это будет красивой историей. Возможно, кто-нибудь расскажет это. Эта бедная девушка идет. Она должна думать, как дать воды своим детям, когда придет домой, и как напиться самой. Она идет через страшную пыль, засуху Африки.

Мы партия желто-зеленого цвета, мы в нашем мире, нашем угрожающем мире. Мы хороши для иронии и даже цинизма. Некоторые слова и идеи, которые мы используем, изношены. Но мы можем захотеть восстановить некоторые слова, силу которых мы когда-то потеряли. У нас есть ценный дом, сокровища литературы, восходящие к египтянам, грекам, римлянам. Это всё здесь, богатство литературы; чтобы стать счастливым, достаточно открывать его снова и снова. Сокровище. Представьте, что этого не существует. Какими мы будем бедными и пустыми?

Мы обладаем наследием языков, стихов, историй, и это не то, что когда-либо будет исчерпано. Это здесь всегда. Мы имеем посмертный дар рассказов, рассказов старых рассказчиков, некоторые имена мы знаем, некоторые — нет. Авторы возвращаются и возвращаются на очистку леса, где горит большой огонь, где танцуют и поют шаманы; наше наследие начиналось в огне, магии, мире духа. И это поддерживается сегодня. Спросите любого современного автора, и он скажет, что всегда есть момент, когда кто-нибудь из них прикоснулся к этому огню, которое мы любим называть вдохновением. Все это возвращается к началу, к великим ветрам, которые сформировали нас и наш мир.

Рассказчик присутствует во всех нас. Рассказ всегда с нами. Давайте предположим, что в мире война, ужасы, которые мы легко можем себе представить. Давайте предположим, что наводнения смоют наши города, моря поднимутся. И рассказчик будет там. Для этого наше воображение, которое формирует, держит, создает нас для добра и зла. Это наши рассказы. Рассказчик, который воссоздаст нас, когда мы ранены и даже уничтожены. Это рассказчик — исполнитель желаний, творец мифов. Бедная девушка, пробирающаяся через пыль, мечтающая об образовании своих детей. Мы думаем, что мы лучше, чем она. Мы набиты едой, наши шкафы полны одежды, наше поражение - в нашем избытке. Я думаю, что эта девушка и женщины, которые говорят о книгах и об образовании своих детей, когда они сами не ели в течение трех дней, могут во многом опередить нас.

---

В иллюстрации использовано фото с сайта https://unsplash.com/ и фото автора Larry Armstrong (CC BY-SA 3.0) с сайта https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=123392820