Прыжки в высоту с контрабасом

Франтишек Досталь – один из самых известных и плодовитых чешских фотографов. В молодости он был профессиональным спортсменом и даже успел завоевать первое место на чемпионате страны по прыжкам в высоту, но вмешалась травма, поэтому до самой пенсии Досталь работал конструктором на машиностроительном предприятии, фотографируя после смены жизнь пражских улиц. Многие фотографии тут же раздавал, негативы не сохранял. На его типичных снимках – случайные люди, отдыхающие после работы за кружкой пива в случайном баре, профессора и простые рабочие, плескающиеся в реке или, например, молодожёны (случайные для Франтишека и не случайные друг для друга). Пожалуй, многие его работы – это ирония, высказанная одним кадром. Прыжок в высоту со сломанной ногой, если хотите. Франтишек Досталь достаёт «маленького человека» великой русской литературы, чтобы увеличить его, встряхнуть и избавить от комплексов [чехословацкого соцреализма]. Меняется угол зрения на то, что препятствует жизни и счастью (например, контрабас).

Есть такой анекдот: бывший пожарный держит экзамен в консерваторию. Ему задают вопрос: «Чем скрипка отличается от контрабаса?». Пожарный отвечает: «Контрабас дольше горит». По этой же аналогии бывший заключённый отвечает: «Контрабас сложнее украсть» и так далее. Неофит всегда оценивает контрабас визуально («большая скрипка»), даже если догадывается, что это не так, форма давит настолько, что от иронии не скрыться, хотя разница очевидно принципиальная: скрипка и контрабас – антиподы и по звучанию, и, как следствие, по назначению. Чем противоречивая философия граций контрабаса, неотъемлемой частью которой является и его футляр, и сам контрабасист, не символ всех экзистенциальных вопросов, которые мы задаём себе на протяжении жизни? Вполне себе подходящий.

К слову, первое произведение немецкого писателя Патрика Зюскинда так и называется – «Контрабас» (1981). И по первым же страницам понятно, что это рефлексия о месте человека («маленького») в мире. Пьеса построена в виде одноактного монолога главного героя – 35-летнего контрабасиста, который работает в государственном оркестре. Вначале безымянный главный герой убеждает нас, что контрабас – один из лучших музыкальных инструментов, но контрабасистов почему-то не оценивают должным образом:

«Сколько заложено в этом инструменте, теоретическо-физически. Только практическо-музыкально извлекать такие звуки не извлекают. У духовиков это точно так же. А у людей тем более, говоря аллегорически. Я знаю людей, в которых заключена целая вселенная, необъятная. Но доставать ее оттуда не торопятся. Чтобы не сойти с ума. Это к слову. Четыре струны. Ми – ля – ре – соль…»

Позже он признаётся, что ненавидит свой контрабас, что этот музыкальный инструмент не может издавать ни одного приличного звука:

«После концерта я всегда совершенно мокрый от пота, ни одну рубашку я не могу надеть дважды. На протяжении оперы я теряю в среднем два литра жидкости; за симфонический концерт – примерно литр. Некоторые мои коллеги занимаются бегом и тренируются с гантелями. Я – нет. Но в один прекрасный день прямо в оркестре меня просто разнесет на куски, да так, что я прийти в себя уже не смогу. Потому что играть на контрабасе – это чисто силовое упражнение, и с музыкой в определенной степени оно никак не связано».

Постепенно мы узнаём, что контрабас преследует его и мешает личной жизни. Стоит в квартире как-то по-дурацки повсюду, а не как мебель (вроде пианино). Жалуется, как больной дядя, за которым никто не ухаживает, а когда приходят гости, он тут же выползает на передний план и все говорят только о нём, а не о хозяине квартиры. А если вдруг дойдёт до интима, он за всем происходящим наблюдает. В конце концов, герой заявляет, что не знает ни одного человека, который добровольно стал бы играть на контрабасе, да и вообще дело, оказывается, совсем не в инструменте, а в тотальном вытеснении посредством тотальной сублимации:

«Типичная судьба контрабасиста – это моя собственная: доминирующий отец, служащий, немузыкальный; слабая мать, флейта, увлечённая музыкой; я, ребёнок, безумно обожающий мать; мать любит отца; отец любит мою маленькую сестру; меня не любит никто – это субъективно. Из ненависти к отцу я решил стать не служащим, а музыкантом; из мести же к матери выбрал большой, неудобный, несольный инструмент; и чтобы её, так сказать, смертельно обидеть и вместе с этим дать отцу ещё один пинок над могилой, я всё-таки стал служащим – контрабасистом в Государственном оркестре, третий пульт».

Чтобы не ранить струны души читателей-контрабасистов, Фотоателье «За рубежом» напоминает, что речь идёт о художественном произведении, так что у роли контрабаса в жизни каждого из нас могут быть версии. Чем всё кончилось у героя Зюскинда – читайте у Зюскинда. Но можно далеко не ходить, ведь наш родной Антон Павлович Чехов задолго до немца уже поднимал этот тяжёлый струнный вопрос.

Рассказ Чехова «Роман с контрабасом» (1886) – нетипичное для писателя произведение-анекдот. Действие рассказа происходит летом на берегу реки. На дачу князя Бибулова, в которой намечалась свадьба, шёл музыкант Смычков, а на спине его покоился контрабас в кожаном футляре. В какой-то момент Смычков то ли от усталости, то ли от поэтичной картины прохладных вод лесной речки решает искупаться в ней и, доплыв до противоположного берега, обнаруживает спящую девушку и удочку возле неё. Это была княжна Бибулова (дочь князя Бибулова, к которому Смычков и направлялся). Смычков решает оставить ей о себе память. Он набрал букет цветов и прицепил его к удочке. Букет вместе с поплавком пошёл ко дну. Вернувшись на берег, музыкант не нашел там своей одежды: пока он купался, её украли неизвестные злодеи. Расстроенный, он взял свой футляр с контрабасом (его не украли), спрятался под мостом и задумался, как поступить в такой ситуации. Под мостиком голый Смычков неожиданно для себя обнаруживает голую княжну Бибулову, которая незадолго до этого успела проснуться и залезть в воду, чтобы отцепить застрявший из-за букета крючок. Так получилось, что в этот момент и её одежду украли неизвестные, а идти голой княжне домой в таком виде равносильно смерти. Смычков, в отличие от всех [по утверждению Чехова] играющих на контрабасах людей, оказывается находчивым человеком и решает ситуацию следующим образом:

— Сударыня! — сказал он немного погодя. — Вас, я вижу, смущает мой вид. Но, согласитесь, мне нельзя уйти отсюда, на тех же основаниях, как и вам. Я вот что придумал: не угодно ли вам будет лечь в футляр моего контрабаса и укрыться крышкой? Это скроет меня от вас... — Сказавши это, Смычков вытащил из футляра контрабас. Минуту казалось ему, что он, уступая футляр, профанирует святое искусство, но колебание было непродолжительно. Красавица легла в футляр и свернулась калачиком, а он затянул ремни и стал радоваться, что природа одарила его таким умом. — Теперь, сударыня, вы меня не видите, — сказал он. — Лежите здесь и будьте покойны. Когда станет темно, я отнесу вас в дом ваших родителей. За контрабасом же я могу прийти сюда и потом.

В итоге по пути на дачу с княжной в футляре Смычков замечает тех самых воров, стащивших одежду обоих, и, оставляя инструмент на дороге, убегает за ними в погоню, а когда возвращается – футляра на месте уже нет. Дело в том, что в это самое время, пока Смычков тщетно пытался догнать злодеев, мимо футляра проходили его коллеги по оркестру, флейта Жучков и кларнет Размахайкин, и прихватили «контрабас» с собой, чтобы его… да, не украли. Кончается всё тем, что несчастный Смычков, как человек принципов, живёт под мостом в обнимку со своим контрабасом в надежде найти исчезнувшую в футляре княжну. А что случилось на свадьбе у князя Бибулова, когда из огромного футляра показалась его голая дочь, – остаётся за гранью повествования. Чехов приглушает оркестр, чтобы все мы послушали хрипучее соло под мостом, оно в данном случае важнее:

— Я найду ее! — бормотал он, снимая цилиндр и хватая себя за волосы. — Хотя бы год искать, но я найду ее! <…>

Изредка из-под мостика слышится хрипение контрабаса.

Герои фотографии Франтишека Досталя к свадьбе подошли в одежде и без приключений, хоть и с контрабасом. Тем не менее самые сложные пассажи семейной жизни, скорее всего, у них впереди. Хочется сказать только одно: Hořce! («Горько!»).

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ:

Октобас – самый крупный по размерам и самый низкий по звучанию смычковый музыкальный инструмент, родственный контрабасу. Его высота – около 4 метров.

Автор: Иван Захаренко