Дети президента

Учитывая интерес людей к личности своих государственных деятелей, в том числе к сведениям чисто человеческого, личного характера, западные средства массовой информации часто помещают статьи и очерки с множеством живых бытовых подробностей, которые делают видных политиков ближе и понятней рядовым гражданам. Такие публикации бывают выдержаны и в критическом, и в ироническом, и в рекламном тоне. Характерный пример — перепечатываемый нами материал о семье президента США Джорджа Буша.

Несколько лет назад на занятиях в воскресной школе Первой объединённой методистской церкви Мидленда преподаватель закона Божьего вёл своих слушателей — банкиров и нефтепромышленников — через Евангелие от Луки к первой встрече с Иоанном Крестителем. Преподаватель относился к делу серьёзно и любил риторические вопросы. И вот был задан один из них: что же такое пророк?




«Младший», как нередко называют друзья молодого Джорджа, не раз отпускал подобные остроты в воскресной школе, но это не значит, что он не принимает религию всерьёз. Многие жители Техаса могут наблюдать такую двойственность — смесь непочтительности и благочестия. Вероятно, эти качества необходимы техасцам, чтобы выжить. Поэтому никого не шокировало, когда при обсуждении Ветхого Завета Буш-младший во всеуслышание поинтересовался, джинсы какой фирмы предпочитал Левий (намекнув тем самым на знаменитую фирму «Леви Страус»). Никому не показалось, что Джордж перегибает палку, когда он шуткой отозвался как-то на одну фразу преподавателя.

Говорили о больших ожиданиях и репутации человека в глазах окружающих. В качестве примера преподаватель рассказывал, как тяжело ему было в детстве расти с клеймом «СП» — «сын проповедника». «По-вашему, это тяжело?» — мгновенно отреагировал Буш. — «Попробуйте быть «СВП» («сын вице-президента»)!»

Времена меняются, и ныне 42-летний Джордж может по праву называться «СП» с небольшой поправкой — «сын президента». Ему и его трём младшим братьям — 35-летнему Джону (все зовут его Джеб), 33-летнему Нилу, 31-летнему Марвину, а также их сестре Дороти (Доро), 29 лет, пришлось узнать, каково быть постоянно на виду, когда тебя просят о всевозможных одолжениях и неизбежно судят о тебе не по твоим личным качествам, а в связи со знаменитым отцом. Как сказал однажды Франклин Рузвельт, у которого тоже было четверо сыновей и дочь: «Нет ничего хуже, чем быть ребёнком президента. У таких детей тяжелая жизнь». 

Впрочем, не стоит особо беспокоиться о благополучии пятерых детей Джорджа и Барбары Буш. Несмотря на жалобы Джорджа в воскресной школе, эти нынешние «ДП» чувствуют себя совсем неплохо во всех отношениях. Джордж среди них, пожалуй, самый шумный, даже грубоватый, скорее всего из-за бремени положения: ведь он тёзка президента. Тем не менее в кругу семьи у него вполне определённая и важная роль — строгого, жёсткого человека, способного защитить своих родных, приняв на себя удар при слишком пристальном внимании со стороны.

Лев Толстой в знаменитом романе «Анна Каренина» писал, что все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Очевидно, великий писатель имел в виду, что интересно рассказывать только о семьях неблагополучных. Но если речь зайдёт о современной американской семье, то можно утверждать, что здесь дело обстоит как раз наоборот. Причины семейных раздоров настолько однообразны, что стали общим местом.

С другой стороны, семья Бушей — счастливая семья, и, продолжая спор с Толстым, можно сказать, что счастлива она по-своему. Каждому из детей приходилось что-то преодолевать: Джорджу — имя известного тезки, Джебу — раннее разочарование в жизни, Нилу — проблемы с учёбой, Марвину — тяжёлую болезнь, а Доро — природную застенчивость. Примечательно, что всем удалось справиться с трудностями благодаря той или иной черте характера, унаследованной от родителей.

Счастливая жизнь Бушей имеет мало общего с опубликованной недавно фотографией десяти внуков, весело прыгающих на кровати дедушки в Кеннебанк-Порте, штат Мэн. Конечно, подобный групповой портрет может надолго запомниться, но в жизни такое случается нечасто. Семья редко собирается вместе в силу чисто географических причин. Все пятеро подростками покинули отчий дом, отправившись на учёбу, а когда кто-либо из них оказывался в одном городе с родителями, так уж складывалось, что в это же время отцу предлагали новую работу где-нибудь в другом месте — в конгрессе в Вашингтоне, в ООН в Нью-Йорке, в посольстве США в Пекине.

Сегодня семья разбросана: Джордж живёт в Техасе, Джеб — во Флориде, Нил — в Колорадо, Марвин — в Виргинии, а Доро — в штате Мэн. По словам детей, Джордж Буш никогда не любил разговоров по душам. «Он учил примером, — рассказывает Джеб. — Когда братья и я женились, когда выходила замуж сестра, не помню, чтобы отец поднялся и произнёс тост в нашу честь. Это ведь очень эмоциональное дело, а он не склонен проявлять чувства. В таких случаях всегда встаёт мама и говорит от имени семьи. Отец воспитывал нас не речами. Но мы видели его дисциплинированность. Его громадную энергию, неукротимый дух соперничества. В последнем я убедился, играя с ним в теннис».

Дети Буша обожают отца. По их словам, Джордж Герберт Уокер Буш, как бы занят он ни был, всегда находил возможность уделить им внимание и непременно так радушно встречал друзей своих детей, что те чувствовали себя членами семьи Бушей.

«Подружки, бывало, мне завидовали, — вспоминает Доро. — Они часто говорили: «Боже, какой у тебя прекрасный отец». Джордж, наиболее склонный к независимому суждению, всё же тоже не удержался от похвал, прослеживая жизненный путь «старика» от привилегированной частной школы в Андовере до Йельского университета, а оттуда — на Запад Техаса. По признанию Джорджа, он сам был причиной того стресса, который навлёк на себя, стремясь сравняться в достижениях с Бушем-старшим. «Отец никогда не пытался навязать нам свою волю», — подчёркивает он.

Джеб, самый серьёзный из всех, сказал, что с раннего возраста его поражала скромность отца, способность добиваться желаемого, не подавляя окружающих своим «я». Оптимисты Марвин и Нил считают, что лучшая черта отца — умение никого не обескураживать. «Он всегда внушал нам: если думаешь, что можешь чего-то добиться, то действуй, а не сиди сложа руки», — рассказывает Марвин.

Разумеется, можно спорить, в какой мере успех Буша в кругу семьи даёт основание предполагать, что не менее успешно он будет руководить страной, — многие видные государственные деятели мира были никудышными родителями. В общем, строить подобные догадки было бы бесплодным занятием для исследователя.

Семья — не политическая организация, а некая общность — социальная,  духовная, психологическая. Чтобы составить о ней общее представление, достаточно познакомиться с одним из её членов. Точно так же, зная семью в целом, можно представить каждого из её членов.


ДЖОРДЖ

Джордж, единственный ребёнок Бушей, который родился не в Техасе, тем не менее похож на техасца больше всех. Становление его личности и начало деловой карьеры пришлись на годы в Мидленде, нефтяной столице Западного Техаса, и ни учёба в Нью-Хейвене и Кембридже, ни пребывание в Вашингтоне, эпицентре политической жизни, не вытравили из него техасский дух.

Во время последней предвыборной кампании, когда Джордж работал в Вашингтоне в качестве одного из главных помощников отца, окружающие безошибочно могли определить, что накануне он говорил по телефону с приятелями в Мидленде: некоторое время с его языка слетали техасские словечки.

В середине декабря, приняв участие в проверке командой Буша кандидатов на различные государственные посты, Джордж вместе с женой Лорой и шестилетними дочками-близнецами вернулся в Техас, обосновавшись в Далласе, оплоте республиканцев. Именно отсюда Буш-младший попытается, возможно, начать борьбу за пост губернатора штата в 1990 году.

«Джордж провёл в Вашингтоне всего год, но для него и это слишком много, — заметил Марвин, который любит подтрунивать над старшим братом. — Мы разговаривали на днях, и я сказал: «Слышал, такой-то может войти в состав администрации», — а он ответил: «Мне наплевать, Марвин. Здесь, в Техасе, не обращают внимания на подобную ерунду». И это говорил человек, который так бурно реагировал на все перипетии переходного периода, рявкал, отдавая распоряжения, и лез из кожи вон, стараясь разобраться в происходящем!»

Этой стороной своего личности Джордж отличается от отца: ему присущи стремительность, энергичность, способность максимально сосредоточиваться на выполнении той или иной задачи, категоричность суждений. Некоторыми чертами своего характера, например остроумием, он обязан матери. Остальное — заслуга Техаса.

«Люди спрашивают: «В чём разница между тобой и отцом?» — рассказывает Джордж. — Ну, он учился в «Гринвилл кантри дей», а я — в «Сан-Хасинто джуниор хай». Наверное, именно в этом основа наших различий. Я привык говорить то, что думаю, как это принято у нас, в Западном Техасе. Приехал в Вашингтон, где предпочитают говорить намёками, и понял, что это не для меня».

Мидленд времён юности Джорджа — классическая старомодная добропорядочная Америка: по улицам, не знающих ещё взрыва  преступности, сломя голову носятся дети, раскатывают на велосипедах, играют в бейсбол... Однако первое его яркое воспоминание о жизни в этом городе связано с трагедией —смертью Робин, младшей сестры, которая умерла от лейкемии. Из-за этого Джордж рос, ощущая себя некоторое время единственным ребёнком, мать во всём его опекала. В середине 60-х годов, во время учёбы в Йельском университете, и позднее, летая на истребителе-перехватчике подразделения национальной гвардии США в Техасе, Джордж старался найти своё «я», определиться в жизни.

Этот период путаницы в уме и чувствах достиг своего апогея одним рождественским вечером в Вашингтоне, когда Джордж, которому уже исполнилось 26 лет, отправился вместе с 15-летним Марвином к приятелю, где они переусердствовали по части спиртного. На обратном пути Джордж зацепил бампером мусорный контейнер соседей, подъехав к дому под лязг и грохот. Заплетающийся язык и чересчур громкое «Хэлло!» Мартина выдали родителям характер развлечений их детей. Вскоре Джордж-старший решил пригласить Джорджа-младшего в свой кабинет для разговора. «Если хочешь поговорить как мужчина с мужчиной, папа, можно сделать это прямо здесь», — мужественно заявил отцу сын. 

В конце концов Джебу удалось разрядить обстановку, сообщив, что  Джорджа приняли в школу бизнеса при Гарвардском университете, о чём тот молчал, так как не был уверен в своём желании там учиться. «Обдумай это как следует, сын», — сказал ему отец. Джордж поступил в школу, но после двух лет так устал от жизни на Восточном побережье, что не предложил своих услуг ни одной нью-йоркской фирме.

Повторив весной 1975 года путешествие, которое его отец проделал 27 лет назад, Джордж собрал чемодан и отправился на машине из Новой Англии в Техас. Он чувствовал себя так, будто вырвался из тюрьмы, и — странное дело — именно повторяя маршрут Буша-старшего он вдруг почувствовал, что освободился от его влияния.

Джордж начал свою деловую карьеру геодезистом — этим «пехотинцем» армии нефтяников, который занимается проверкой документации на владение земельными участками, и быстро нашёл друзей среди сверстников, шагавших вверх по служебной лестнице. Среди них были Дональд Эванс, президент геологоразведочной фирмы «Том Браун инкорпорейтед», и Джо О'Нил, сын одного из богатейших нефтепромышленников Мидленда.

Чтобы выжить в Мидленде, надо обладать стойкостью, мужеством и здравым смыслом. Однажды в воскресенье Джордж предложил Эвансу «покататься» на самолёте. Они отправились на аэродром и взяли напрокат одномоторную «Сессну». Уже сидя в кабине, Буш-младший вдруг увидел, что этот самолёт имеет мало общего с реактивными, на которых он летал в национальной гвардии.

«Джордж даже не знал, как завести мотор, — вспоминает Эванс. — Наконец мы взлетели, и он решил, что разумней всего будет сделать круг над аэродромом и сесть. Я видел, что Джордж нервничает, но он заверил меня: «Всё о'кей, Эвви, машина прекрасно слушается штурвала». Мы пошли на посадку, и он ухитрился приземлиться так, что одно колесо шасси съехало с бетона на траву. Тем не менее Джордж успокаивающе похлопал меня по колену, сказав: «Не волнуйся, старина», — и снова... взлетел! На этот раз он так испугался, что предложил облететь Мидленд: ему надо было обрести уверенность в себе. Каким-то чудом нам удалось приземлиться целыми и невредимыми. С тех пор Джордж никогда не садился за штурвал».

В делах Джордж проявлял больше осторожности. Хотя Мидленд переживал период процветания, Джордж вкладывал капитал в нефтяные месторождения крайне осмотрительно и понемногу укреплял собственную фирму, дважды сливая её с более крупными компаниями. Друзья восхищались его деловым чутьём и поддразнивали за скупость.

Он также старался не слишком злоупотреблять именем отца. В 1978 году в борьбе за место в законодательном собрании штата Техас с Кентом Хейнсом, в то время демократом, Джорджу помогал один из консультантов Буша-старшего. Но Джордж никогда не спрашивал совета у самого «старика» и не приглашал его в Мидленд для участия в кампании.

«Отец мог бы ему помочь, — говорит Эванс, руководивший предвыборной гонкой, в которой Буш-младший уступил Хейнсу. — Но Джордж не хотел об этом и слышать».

Джордж кажется грубоватым, в частности, потому, что, по его собственным словам, старается защитить от посторонних глаз свои отношения с отцом-знаменитостью. «Если кто-нибудь пытается использовать меня, зная, какой пост занимает отец, я могу быть очень резким», — говорит он.

Родные и друзья Джорджа хорошо знают, что скрывается за его внешней жёсткостью. Многие коллеги Джорджа в Вашингтоне пришли к выводу, что он «немного играет». «Его отец придаёт такое значение скромности и подавлению собственного «я», что Джордж оказался в ловушке. Он так никогда и не почувствовал, что отец по-настоящему ценит всё, что делал для него Джордж. Поэтому, когда отца не было поблизости, Джордж инстинктивно для самоутверждения чуть повышал голос».

 
ДЖЕБ

Подобно отцу и старшему брату Джеб Буш готовился поступить в колледж в Андовере. Он прибыл туда в возрасте 15 лет и сразу, как и большинство ребят из Техаса, испытал «культурный шок» — столкновение с чуждым укладом жизни.

Но вскоре разница между регионами потеряла значение перед лицом иного, куда более серьёзного конфликта, ибо это был конец 60-х — начало 70-х годов, когда молодёжь Америки взбунтовалась против традиций и моральных норм прошлого. Частные средние школы для детей элиты в Новой Англии не остались в стороне от общего брожения. Более того, их ученики оказались в самой его гуще. Многие экспериментировали с наркотиками, протест был направлен против столь разных вещей, как, например, война во Вьетнаме и требование администрации Андоверского колледжа к учащимся носить галстуки. Джеб не был в числе лидеров кампании протеста, но он и не осуждал их. Друзья и преподаватели вспоминают его в тот период как человека, склонного «плыть по течению».

В год, когда Джеб оканчивал школу, изменили учебную программу, чтобы сделать её привлекательной для тех, кто поддался новым веяниям. Один из предложенных новых курсов с социальной направленностью назывался «Человек и общество» и был посвящён изучению жизни городского и сельского населения США и Мексики.

Сначала занимались в классах, а затем 25 юношей отправились в тренировочный лагерь, чтобы в течение двух недель учиться выживанию в условиях дикой природы. Руководил ими инструктор-австралиец, весьма смахивающий на героя известного фильма «Данди по прозвищу «Крокодил». Однажды их подняли на рассвете и отправили в поход — надо было пройти 22 мили. Затем ребятам завязали глаза, отвели в лес и дали задание самостоятельно найти дорогу до лагеря. За эти две недели им приходилось даже сплавляться ночью на плотах по бурной реке.
 
По окончании пребывания в лагере ребята разделились на две группы: одна отправилась работать с бедным людом южного Бостона, а другая взялась строить школу в мексиканской глубинке. Джеб с девятью товарищами вылетел в Сан-Антонио, а затем сутки добирался на автобусе до Леона, города в штате Гуанахуато.

Все мальчики поселились в разных семьях. Каждый день Джеб отправлялся в соседнюю деревню, где ребята собирались строить школу. Задача благородная, но, как выяснилось, трудоёмкая. Им удалось расчистить площадку под здание, но дальше этого дело не пошло: никто из ребят не имел представления, как надо строить. Поэтому всю работу сделали в основном те самые крестьяне, которым мальчики собирались помочь. Но этот опыт не прошёл бесследно: Джеб узнал и полюбил Мексику и мексиканцев.

Однажды Джеба пригласили в дом девушки, которая встречалась с одним из его одноклассников. Он оказался за столом рядом с сестрой хозяйки, Колумбой Гарсиа. «В мгновение ока я по уши влюбился, — рассказывает Джеб. — Колумба стала моей первой и единственной женщиной».

Когда Джеб вернулся в Андовер, у него была твёрдая цель в жизни. «Колумба позволила мне обрести ощущение порядка, — объясняет он. — А ведь между тем она самый «беспорядочный» человек на свете. В ту последнюю сессию я впервые в жизни стал отличником, а затем за два с половиной года прошёл курс Техасского университета, потому что хотел побыстрее выйти в люди, жениться на Колумбе. Вместе с ней я обрёл цель в жизни».

Джордж и Барбара Буш знали, что у их сына появилась девушка, но не представляли, насколько всё это серьёзно, пока в рождественский вечер 1974 года Джеб не огорошил их известием: он и Колумба собираются пожениться в Остине 23 февраля. «Оглядываясь назад, должен признать, что я поздновато поставил их в известность, — вспоминает Джеб. — Но они хорошо приняли эту весть, сказав: «Если ты считаешь, что поступаешь правильно, мы не против». Джеб и Колумба, которые говорят между собой по-испански, живут в Майами, процветающем торговом центре испаноязычной Америки. Джеб занимается застройкой земельных участков. 

До предвыборной кампании 1988 года он занимал посты председателя комитета республиканской партии в округе Дейд и министра торговли штата Флорида. Ожидают, что однажды он выставит свою кандидатуру на выборах в губернаторы или сенаторы. У него трое детей. У старшего из них, Джорджа П. Буша, особо доверительные отношения с дедом, который зовёт его просто П. Хотя, по мнению детей президента, их отец всегда проявлял щепетильность в расовых вопросах, они считают, что П. для Буша — своего рода символ. Символ того, что человек не должен страдать из-за цвета кожи.

П. — смышлёный 12-летний подросток, уже проявляющий интерес к политической жизни, — его избрали вице-президентом школы. Этим Рождеством он сопровождал Джеба в его поездке в пострадавшую от землетрясения Армению.


НИЛ
 
Нил стал первым из сыновей Буша, не поступивших в Андоверский колледж. У Нила не было никакого желания учиться там, что, возможно, и к лучшему: администрация школы могла отказаться его принять. Мальчиком в Хьюстоне он отставал в учёбе. Нил испытывал трудности при чтении. «Наверное, это был случай дислексии (функциональное расстройство, затрудняющее восприятие печатного текста. — Ред.); буквы прыгали у меня в глазах, — рассказывает он. — Я никак не мог сосредоточиться, чтобы дочитать строчку до конца и уловить её смысл».

Именно беда Нила заставила Барбару Буш посвятить свою жизнь борьбе с неграмотностью. Многие годы она боролась за сына, возила его на курсы чтения, подбирала для него книги с крупным шрифтом, прослушивала вместе с ним учебные записи на магнитофоне, ободряла его, по крупицам собирала сведения о дислексии и других недугах, препятствующих нормальному чтению. Нил проявил себя как послушный ученик. «Но долгие годы я терпеть не мог чтение, — признаётся он. — Лишь единственный раз я убедился, что в жизни есть вещи более неприятные, чем чтение, — когда сломал передний зуб».

За терпение и труд всегда бывает награда, и для Нила она выразилась в том, что он обрёл самый хороший, покладистый характер среди членов семьи. «Мама, бывало, войдёт и спросит: «Кто сегодня будет стричь газон?» — вспоминает Джордж. — Мы все трое прячемся под стол, а Нил встаёт и великодушно говорит: «Я, мама».

Родители настолько доверяли Нилу, что, когда тому едва исполнилось 16 лет, отец позвонил из Коннектикута и попросил его перегнать туда машину из Вашингтона. Нил, который только что получил права и весьма плохо представлял себе дорогу, забрал 14-летнего Марвина и отправился в путь. «Мы могли полагаться только на самих себя, — рассказывает Марвин. — Не думаю, что до этой поездки Нилу приходилось когда-либо заезжать на заправку. Но каким-то чудом мы всё же добрались живыми до Коннектикута. Похоже, отец ничуть не волновался за Нила: был уверен, что он справится».

Хотя Нил по-прежнему не любит читать, он окончил колледж, получив диплом бакалавра университета Тулейна. В 1980 году после женитьбы на Шэрон Смит, с которой Нил познакомился, участвуя в предвыборной кампании отца в Нью-Гэмпшире, он переехал в Денвер. Во время энергетического кризиса этот город переживал бум, и Нил основал там собственную фирму для поиска нефти. В отличие от старшего брата, проявляющего предельную осторожность при капиталовложениях, Нил не боится рисковать: «Хочу сорвать куш. Поэтому-то я занимаюсь этим делом — повсюду ищу нефтяной фонтан».

Нила привлекает политика, и, хотя в интеллектуальном плане он уступает старшим братьям, упорства ему не занимать. Во время последней президентской кампании он регулярно выступал с комментариями по телевидению Денвера. Нил мечтает о том, чтобы семья Бушей послужила обществу на ниве политики в не меньшей степени, чем Кеннеди. Впоследствии Джордж надеется стать авторитетом по таким проблемам, как борьба с наркоманией и помощь бездомным. Когда его отец в речи на съезде республиканской партии поведал о желании видеть американцев «более доброй, более мягкой нацией», в какой-то степени, пожалуй, он говорил устами своего третьего сына.

«Лично меня это задело за живое, — вспоминает Нил, — Я так гордился им в тот момент, что на глазах выступили слезы. Ведь очень легко строить из себя настоящего мужчину и рассуждать о нуждах обороны. Но президентство — это нечто гораздо большее, чем просто возможность самоутвердиться. Оно даёт возможность творить добро».


МАРВИН
 
В конце зимы 1985 года Марвин Буш заметил кровь в стуле. В то время он не придал этому значения, поскольку был молод, занимался спортом, легко сходился с людьми и считал себя неуязвимым. Но как-то июльским днем в летней резиденции родителей в штате Мэн он услышал, что у президента Рейгана обнаружен рак толстой кишки.

«Никогда этого не забуду, — рассказывает Марвин. — Я сидел в спальне родителей. Они разговаривали с друзьями в гостиной, а я смотрел по телевизору выступление врача. С указкой в руке он объяснял строение кишечного тракта, перечисляя симптомы колита и рака. Я стал мысленно сравнивать симптомы, которые наблюдал у себя, и оказалось, что все в точности совпадает. Столько лет я не допускал мысли, что болен, но теперь забеспокоился».

В понедельник, вернувшись в Александрию, где он работает консультантом по вопросам капиталовложений, Марвин пообещал себе непременно обратиться к врачу. Но затем в последних известиях он услышал, что кабинеты врачей забиты людьми, которые, узнав о симптомах болезни Рейгана, бросились к докторам проверяться. «Поэтому я подумал: не стоит их беспокоить», — вспоминает он. Однажды зимой в начале 1986 года Маргарет отвезла Марвина в аэропорт имени Даллеса: он собирался лететь в Сан-Франциско. Но едва самолет поднялся в воздух, как Марвин почувствовал страшную боль. «Я корчился — буквально катался по полу, — говорит он. — Был уверен, что это конец и я умру прямо здесь, в самолете».

После этого случая забеспокоился и отец. «Я сказал: «Папа, знаешь, что-то плохо себя чувствую в последнее время», — рассказывает Марвин. — У него была когда-то язва, поэтому он сказал: «Может, это язва. Тебе надо поменьше работать».

Как-то весной Марвин в гостях у вице-президента смотрел видеофильм, когда мучительная боль поразила его снова. «Мама, — сказал я, — мне надо в больницу. Всему должен быть предел». В тот же вечер его отвезли в клинику Джорджтаунского университета, где он пролежал полтора месяца. Пища не удерживалась в желудке, и за короткое время Марвин потерял в весе 18 килограммов. С каждым днём ему становилось всё хуже.

«Мать и отец приходили ко мне каждый день, — вспоминает Марвин. — Отец по пути на работу и обратно, мать — по утрам. Она сидела по несколько часов, чтобы моя жена Маргарет могла подышать свежим воздухом. Я был весь в трубках. Маргарет была уверена, что я умру».
 
Марвин решил, что последний час настал, когда однажды под вечер через стеклянную дверь палаты увидел седые волосы. Это были волосы матери, а она должна была в это время находиться на Среднем Западе. «Я сказал: «Ого! Что происходит?» Оказывается, предстояла хирургическая операция. Ему решили удалить часть толстой кишки, а к поясу прикрепить контейнер для сбора продуктов жизнедеятельности организма.
 
Через несколько дней после операции Марвин почувствовал себя лучше, но он лишь начинал осознавать, что же произошло. «Я знал, что избавление от болезни — лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни, — говорит он, — но, с другой стороны, у моего пояса болталась эта штука». Как-то раз, когда настроение у Марвина было особенно плохое, ему позвонил в больницу Рольф Бернишке, бывший игрок команды «Сан-Диего чарджерс», которому сделали аналогичную операцию. Этот звонок Марвину устроил отец. «Рольф позвонил и сказал, что моя жизнь во всех отношениях не изменится, если даже не станет лучше, с точки зрения работы, спорта, отношений с Маргарет. Он придал мне уверенность. Мы крепко подружились».

Как у отца, у Марвина много друзей, и после болезни число их прибавилось. Когда Марвин услышал, что бывший спикер палаты представителей Тип О'Нил перенес такую же операцию, он позвонил старому противнику отца, повторив то, что для него сделал Бернишке. О'Нил попросил передать Джорджу Бушу, что человек, который воспитал такого прекрасного сына, не может быть плохим.

Из всех сыновей Буша Марвин меньше всего проявляет интерес к политике. Ему нравится выступать с речами во время избирательных кампаний, но он не выражает желания баллотироваться на какой-нибудь выборный пост. Пережитое не сделало его пессимистом. «Это явно было напоминание, что все мы гости на земле, — говорит Марвин. — Время от времени я смотрю в зеркало и думаю: «Боже, как оказалась у моего пояса эта штука? Это моя боль, но и напоминание о том, что все могло быть гораздо хуже».

 
ДОРО

Когда в 1966 году Буши переехали в Вашингтон и обосновались в собственном доме, глава семьи первым делом взял за руку младшую дочь и отправился через улицу к соседям - Краддингтонам. «Я Джордж Буш, а это моя дочь Доро, - сказал он, - и я хотел бы, чтобы у нее были друзья». Доро интересовалась, носят ли девочки в Вашингтоне гольфы или носки, как в Техасе, и отец задал этот вопрос. Оливия Краддингтон, до сих пор лучшая подруга Доро, ответила, что сейчас модны гольфы.

Быть младшей сестрой четырех братьев непросто. Особенно доставалось ей от Марвина, который, как он сейчас смущенно признается, тратил в детстве большую часть времени, изобретая всевозможные способы помучить Доро. Но у сестры всегда был сильный защитник - Джордж Буш-старший. «Отец, - считает она, - прямо портил меня своей любовью. В наших отношениях было что-то, что я не могу объяснить. Он просто питал ко мне слабость».

Сейчас Доро живет в штате Мэн вместе с мужем Биллом Леблондом и двумя детьми. В свое время, когда родители переехали из Вашингтона в Нью-Йорк для работы в ООН, она поехала с ними, вместо того чтобы остаться в Вашингтоне вместе с Нилом и Марвином. Каждое утро шофер отца, похожий на Телли Саваласа (знаменитый киноактер с головой, гладкой, как бильярдный шар. - Ред.), возил ее в школу для детей сотрудников ООН, останавливаясь за квартал по ее просьбе: Доро не хотела, чтобы видели, как она выходит из сверкающего черного лимузина.

Когда родители отправились в Китай, Доро поступила в школу для девочек в Коннектикуте, а затем - в Бостонский колледж. К моменту, когда отец решил впервые баллотироваться в президенты, Доро всей душой хотела ему помочь. «Хорошо, — сказал он, — но тебе сначала надо кое-чему научиться». Доро поняла его слова буквально и поступила в школу для секретарей в Бостоне, научилась стенографировать, печатать на машинке, а затем пришла к отцу на работу в Новой Англии.

Однажды помощники Буша убедили Доро, что настала пора ей  выступить перед публикой. Они привезли ее на встречу в маленьком городке, где в зале на чашку чая собрались пожилые женщины — благодарная аудитория. Доро поднялась и заговорила о своём отце, сказала, что он работал в конгрессе, был председателем Национального комитета Республиканской партии, а затем… «онемела». «Я страшно растерялась, — вспоминает она. — Нервничала, тряслась и не могла вымолвить ни слова. Пришлось поскорее сесть на своё место. Больше я ни разу не выступала в течение всей кампании».

В этот раз Доро помогала организовывать предвыборные собрания в штате Мэн. Выступая в первый раз, она страшно боялась, её голос дрожал, а когда она дошла до того места в речи, где говорила, что её отец — «доброжелательный, внимательный к людям человек», глаза её увлажнились. Но чем чаще Доро брала слово, тем лучше у неё получалось. К середине кампании она стала просто незаменимым членом команды Буша, появлялась повсюду: играла в боулинг в Нью-Джерси, выезжала на фермы в Мичигане. А когда в Новом Орлеане состоялся съезд Республиканской партии и все пятеро детей выступили по национальному телевидению, Доро, по словам её матери, заслужила больше похвал, чем любой из братьев.

Доро и по сей день больше всех переживает любую критику в адрес отца. «Так было трудно, особенно прошлой зимой, когда народ его ещё не знал. Вся эта история с нелепыми эпитетами типа «слабак», «человек на вторых ролях» сводила меня с ума! Даже теперь, как только слышу это слово, меня коробит. В нашем квартале полно подростков, и многое из того, что они болтают, подхватывает мой четырёхлетний Сэм. Недавно он пришёл с улицы и заявил про кого-то, что он настоящий «слабак». Я сказала: «Сэм, никогда, никогда не произноси это слово у нас в доме». Мне это трудно пережить, потому что я люблю отца больше жизни».

---

Дэвид Маранисс,  «Вашингтон пост мэгэзин»