Деконструкция Захи Хадид

«Тренд» – тенденция, направление, веяние. Сегодня в моду вошло само слово, хотя суть стара как мир. Так же, как стар и тренд на игнорирование трендов: желающих не быть в «конституционном большинстве» обычно ещё больше. У многих непонимание чего-либо вызывает дискомфорт и агрессию, попытку локализоваться, укрыться – эхо природных инстинктов. Кстати, это касается и самого языка: сопротивляться факту его подвижности, неминуемости заимствований и гибкости, конечно, можно, но тогда ведь и жить надо на Луне. Технологическая эволюция ускорила всё вокруг, практически не давая времени на адаптацию к новому, вынуждая догонять или принимать по умолчанию. «Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви» – эту надпись на знаменитом берлинском граффити художник Дмитрий Врубель оставил под влиянием веяния на преодоление стен. Заха Хадид изменила само представление о том, как выглядят стены, став первой женщиной, получившей в 2004 году архитектурного Нобеля – Притцкеровскую премию. Трендсеттером практического деконструктивизма в современной архитектуре стала уроженка Республики Ирак. На вручении премии она заявила:

«Я только могу догадываться, с чем это связано в большей степени: с тем, что я из Ирака, с тем, что я женщина, или с тем, что я сумасшедшая».



Абрахам Маслоу считал, что, если есть еда, дом и работа, можно потихоньку начинать думать о высоких материях. Действительно, философствовать в уютном доме с бокалом хорошего вина намного приятнее. Правда, не у всех есть возможность строить бытие без оглядки на собственные финансовые «ГОСТы». Эксклюзивность – это, как правило, дорого (о субъективности эксклюзивности как-нибудь в другой раз и с другими напитками). Деконструкция в архитектуре основана на философской концепции Жака Деррида, некоторые также считают источником вдохновения ранний советский конструктивизм. В книге «Архитектурные стили» (М. Загурская, Н. Лавриненко) указывается, что для деконструктивистских проектов характерны зрительная усложнённость, неожиданные изломанные и нарочито деструктивные формы, а также подчёркнуто агрессивное вторжение в городскую среду. Как самостоятельное течение в архитектуре деконструктивизм начал формироваться во второй половине ХХ века. Как раз тогда, когда Заха Хадид полюбила русский авангард. К слову, впервые (и пока это единственный случай) награду она получала именно в России.

Из интервью Захи Хадид Владимиру Богословскому (портал archi.ru):

«То, что мои первые проекты создавались под воздействием раннего русского авангарда, особенно работ Казимира Малевича, – бесспорно. В русских авангардистах меня привлёк дух отваги, риска, новаторства, стремления ко всему новому и вера в мощь изобретательства».

В современной России Заха Хадид отметилась архитектурными неожиданностями лишь дважды, зато ярко и по-нашему. Первая работа, вилла предпринимателя Владислава Доронина Capital Hill Residence в Барвихе (2011 года постройки), напоминает космический корабль из вселенной Илона Маска. Устроив одновременный карачун (Н. Михалков) всем рублёвским «церетели», довольная Хадид сложила [деньги] набор изогнутых линий и удалилась; соревноваться в изящности и отваге с «Чёрной пантерой» [и вероятным референсом проекта] Наоми Кэмпбелл не было необходимости: всё-таки Наоми – девушка заказчика, а уже потом легенда подиума. Вторая работа Хадид в России – офисное здание Dominion Tower в Москве (2015 года постройки) по адресу Шарикоподшипниковская, 5. С подчёркиванием агрессивности вторжения на этот раз вышел сильно большой люфт, да и само решение о месте установки не входило в сферу ответственности архитектора, но не отказываться же от проекта. С тех пор никто толком не может «догнать», что делать с действительно оригинальным, но пустующим зданием, уникальность которого подпортили в том числе неуместные арендные щели. В комментарии РБК представители отрасли признаются, что такой объект должен был бы располагаться в районе Садового кольца, но никак не в промышленном районе на юго-востоке Москвы. Внешне здание представляет собой семиэтажную конструкцию из как бы небрежно сдвинутых плит, некогда находившихся в одной ровной стопке (фантазия Автора). Пока бюро Хадид в большей степени контролировало концепцию, второстепенная, но не менее важная команда на фоне кризиса занялась экономией (Доронина в инвесторах не было).

Архитектор Борис Бернаскони в комментарии «Афиша Daily»:

«Есть такой формат одежды – black tie: если ты не соблюдаешь определённый набор элементов, то просто ничего не получается. Так же и здесь. Здание претендует на определённый уровень эстетики и культуры, но достичь этого пока невозможно. Так что кое-что здесь сделано неплохо, а вот, например, глянцевой керамики на ступеньках атриума не должно быть по определению. То же самое замечаешь, когда смотришь на костюм и детали: неизбежно обращаешь внимание на галстук, на то, как рубашка сделана, на запонки. Запонки вот не очень получились».

Директор по архитектурным проектам бюро Захи Хадид Кристос Пассас переводит акцент на «широту размаха»:

«У этого визуального образа есть долгая традиция в рисунке – сложная перспектива и так далее. Мы попытались привнести сюда эстетику, связанную с конструктивизмом и теми течениями, которые из него произошли. Но это, конечно, новая память о конструктивизме: это прежде всего очень современное здание. Это здание, над которым не властна сила притяжения. Мы очень любим эстетику космических путешествий».

Кстати, нет ничего удивительного, что прямое влияние на проекты «королевы кривой» (The Guardian) оказывали вроде бы разные стили. И постмодерн, и неофутуризм – это перепрошивка одного и того же протеста. По состоянию на 2023 год основная часть здания на Шарикоподшипнковской охраняет воздух, в то время как оставшуюся часть (по данным ДубльГИС) целиком занимает Фонд содействия реформированию ЖКХ. В этих современных «коридорах будущего» организация занимается вопросами аварийного расселения, модернизацией и мониторингом капитального ремонта. В принципе, всё в полном соответствии с духом деконструктивизма.

При строительстве Центра Гейдара Алиева (на фоне его макета сделана эта фотография) в Баку на второстепенном строительном комплексе не экономили. Сегодня это визитная карточка современного Азербайджана. Специалисты называли его одним из самых смелых инженерных проектов XXI века, аргументируя тем, что он практически не предусматривал прямых линий. В 2014 году Заха Хадид получила за работу над ним премию «Дизайн года» Лондонского музея архитектуры. Художнику нужно признание, неважно, в какой форме и в каком масштабе, – подойдет любое. Признанием архитектора (а они несомненно художники) становится воздвигнутое по его проекту здание. Не имеет никакого значения, подходит ли оно под ваше представление о прекрасном. В конце концов дом – это уже повод для наблюдения: взгляд цепляется за большое. Заха Хадид обратила внимание и на дом, и на себя, попутно изменив бэкграунд вроде бы не нуждающихся в представлении городов. В одном из выпусков передачи Science Channel ведущий говорит о Центре Гейдара Алиева: «Это способ утвердить своё место в мире».

Заха Хадид скончалась в 2016 году от сердечного приступа, оставив сумасшедшее наследие на Евразийском континенте: к 2023 году архитектурное бюро её имени реализовало около тысячи деконструктивистских проектов в 44 странах мира. Знаковыми и самыми нагуглеными значатся Оперный театр Гуанчжоу и первый терминал Международного аэропорта Пекина в Китае, Олимпийский стадион в Токио, Центр искусств и Мост шейха Зайда в Абу-Даби, Научно-исследовательский центр нефти имени короля Абдаллы в Саудовской Аравии, Центр водных видов спорта Олимпийских игр в Лондоне, стадион чемпионата мира по футболу в Катаре, Центр Гейдара Алиева в Баку, частный дом Владислава Доронина в Барвихе. Единственное, что непонятно: это ещё тренд или уже мейнстрим? Наоми Кэмпбелл, наверное, знает.

---

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ:

Материал подготовлен в современной типовой многоэтажке.

---

Автор: Иван Захаренко