Становление советско-китайских отношений

СИНЬЦЗЯН, МОНГОЛИЯ, ТУВА В РУССКО-КИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

«За рубежом» продолжает публикацию глав книги российского историка, востоковеда и китаеведа Владимира Дацышена «История русско-китайских отношений 1917-1949 гг.», выпущенной издательством СФУ.

Традиционно важное место в русско-китайских отношениях занимали Синьцзян, Монголия и Тува, продолжавшие играть роль своеобразного буфера между двумя государствами и народами. К 1917 г. в этих регионах почти не было китайского (хань) населения, а начавшаяся после Синьхайской революции национально-освободительная борьба привела к фактическому отделению данных территорий от Центрального Китая. Россия, исходя из базового принципа сохранения статус-кво, не поддерживала сепаратистских устремлений местных элит, но выступала определенным гарантом сохранения различных форм традиционной автономии, которую попытались ликвидировать китайские республиканцы-националисты. Кроме того, Синьцзян, Внешнюю Монголию и Туву связывали с Россией тесные экономические связи, эти регионы к 1917 г. были едва не единственными рынками сбыта русских промышленных товаров в Восточной Азии.

История русско-китайских отношений.webp

Восточный Туркестан и Джунгария, объединенные и преобразованные во второй половине XIX в. в провинцию Синьцзян в составе Цинской империи, исторически были тесно связаны с прилегающими районами казахских кочевий, Западной Сибири и Средней Азии. В условиях практически открытой и доступной для свободного пересечения границы и тесной экономической и политической зависимости приграничных районов западного Китая от России Синьцзян оказался втянут в события революции. Политические и экономические катаклизмы в годы Гражданской войны привели к усилению неконтролируемой миграции через границу. Опасаясь репрессий, поочередно бежали через границу представители различных групп населения, бежали и от белых, и от красных. Например, уже в мае 1918 г. бежали от большевиков в Синьцзян тысячи уйгуров.

Синьцзян был втянут в события Гражданской войны в России. Исследователь из Таджикистана пишет: «В начале 1919 г. в колчаковском штабе возникла идея сформировать белые части на территории северного Синьцзяня… в Или стали появляться эмиссары белого движения для вербовки не только русских беженцев, но и местного, тюркского и дунганского русскоподанного населения. В апреле 1919 г. в Кульджу был командирован сотник Попелевский для формирования в Илийском округе… повстанческих отрядов… Из казахов-беженцев и таранчей Кульджи был создан отряд… дуцзюнем (военным губернатором) Синьцзяня было дано согласие на отправку отряда таранчи на Семиреченский фронт. При содействии русского консульства первый эшелон из 95 человек был отправлен на русскую территорию 22 мая 1919 г. через реку Боротала».

После разгрома антисоветских сил в приграничных районах Китая укрылись многие противники советской власти. При этом через границу вместе переходили люди разных национальностей. В воспоминаниях татарки, чья семья в 1919 г. уходила из Лепсинска в Кульджу, говорилось: «Наша семья тогда состояла из шестнадцати человек… К нам присоединились чалаказах Таласов с двумя женами и двумя дочерьми и русский казак (военный) дядя Григорий». В воспоминаниях приводятся примеры и взаимопомощи представителей двух государств разных национальностей, и коррупции, и произвола со стороны местных китайских властей.

В марте 1920 г. в районе Чугучака границу с Китаем, предварительно сдав оружие, перешла армия генерала А. С. Бакича, всего около 10 тыс. человек. В Синьцзян также перешли отряды генералов А. И. Дутова и Б. В. Анненкова. Всего же весной 1920 г. из России в Синьцзян бежало более 50 тыс. человек, в основном русских и казахов.

Глава Синьцзяна генерал Ян Цзэнсинь придерживался нейтралитета по отношению к противоборствующим силам в России. Но в 1920 г. главы приграничных китайских округов подписали соглашения с советскими уполномоченными. В подписанном в Кульдже соглашении говорилось: «Соединенная Русско-Китайская комиссия открыла свое заседание для решения вопросов:

1) О взаимоотношении между двумя смежными республиками – Русской и Китайской.

2) О возвращении беженцев и казаков, находящихся в пределах Китайской Республики, в Россию.

По обсуждении их постановили:

1. Для взаимоотношения между Илийским краем и Советской Республикой в целях защиты интересов граждан и укрепления дружбы обеих Республик учредить в Кульдже агентство Советской власти для решения дипломатических и торговых вопросов.

2. Илийские власти учреждают агентство для решения дипломатических и торговых вопросов в гор. Верном».

В сентябре 1920 г. по предписанию Сибревкома была создана Комиссия по переговорам с китайскими представителями Алтайского округа Синьцзяна о выдаче бандитов, перешедших границу. В докладной записке одного из членов этой комиссии от 26 сентября 1920 г. говорилось: «14 сентября сего года на посте Трехтинском на китайской территории, в 18 верстах от границы, состоялась встреча нашей комиссии с представителями Китая. В составе китайской миссии были: представитель Министерства иностранных дел, начальник бюро по сношению с иностранцами гражданин Ма Дзин, штабс-капитан китайской армии Джан Чей- Ян, офицер Лю Пуан-гель и начальник территориального поста офицер До-рин. Согласно полученным нами указаниям и как значилось в наших мандатах, мы должны были вести переговоры только по ликвидации и разоружению бандитов, перешедших через границу Советской России в Китай… После обмена мнениями по данному вопросу, продолжающегося около двух с половиной часов, мы пришли к следующему соглашению:

1) На будущее время пограничные власти обоих правительств должны разрешать все вопросы по международному праву и трактатам, заключенным обоими правительствами…»

После прихода к власти в России большевиков и создания в Москве Коммунистического интернационала надолго одной из самых сложных проблем в русско-китайских отношениях стал «экспорт революции». Несмотря на общую линию советского правительства на поддержку и признание китайской власти в Синьцзяне, местные советские руководители не забывали напомнить о симпатиях национальных меньшинств этого региона к России. В Докладе о деятельности Туркбюро Коминтерна… за 1921 г. в числе задач «кашгаро-джунгарской работы» была «поддержка антиправительственных групп кашгаро-джунгарской интеллигенции и мелкой буржуазии». Однако в 1921 г. Туркбюро ИККИ работало лишь с выходцами из Синьцзяна в Советском Туркестане, почти не имея влияния на сопредельную китайскую территорию. В октябре 1921 г. советский дипломат писал в Коминтерн: «Туркбюро Коминтерна как таковое никакой почти работы не вело. Поскольку эта работа вообще велась, она лежала на техническом аппарате Туркбюро, возглавляемом двумя юнцами, один из которых даже не коммунист».

После окончания Гражданской войны в России коммунистическая пропаганда в Синьцзяне потеряла актуальность, советское руководство сосредоточилось на решении вопросов геополитического характера, нужен был стабильный партнер в лице сильного Китая. Туркестанское бюро Коминтерна было закрыто в конце 1921 г., так как проверяющий ее работу А. А. Иоффе пришел к заключению, что «китайской работы совершенно нет», а «это учреждение более вредное, нежели полезное».

В начале 1920-х гг. в приграничных районах Синьцзяна появились базы антисоветских сил. Зачастую белогвардейцы не считались с китайской властью, разоружали китайских солдат. Интересы китайской и советской сторон по ликвидации антисоветских сил совпали, стороны пошли на сотрудничество. В сентябре 1920 г. была создана Комиссия по переговорам с китайскими представителями Алтайского округа Синьцзяна о выдаче бандитов, перешедших границу. Стороны подписали протокол, в котором, в частности, говорилось, что всем вернувшимся в Россию белогвардейцам будет объявлена амнистия, отказавшиеся вернуться будут переселены вглубь Китая. 17 мая 1921 г. был подписан договор, в соответствии с которым на сопредельную сторону вводились части Красной Армии для совместной ликвидации в Китае белых русских войск.

1 июня 1921 г. через перевал Хабар-Асу в Тарбагатае в Синьцзян вошел отряд красного командира А. А. Полухина. На следующий день красноармейцы заняли Чугучак и провели тотальную проверку русского населения в этом городе. Армия белого генерала А. С. Бакича прорвалась из окружения и ушла в Алтайский округ, захватив городок Шара-Сумэ (Алтай). Власти Синьцзяна вновь обратились за помощью к большевикам, и к началу октября 1921 г. советские войска разбили белых в Алтайском округе. А. С. Бакич отступил в Монголию, Б. В. Анненков принял предложение администрации Синьцзяна поступить на службу, но вскоре поднял мятеж, был разбит и оказался в китайской тюрьме.

Для установления полноценных и всесторонних отношений с Синьцзяном в 1921 г. советское правительство направило в Урумчи специальную делегацию. Однако советско-китайские переговоры оказались крайне сложными и затянулись на несколько лет. В 1922 г. на переговорах в Урумчи китайская сторона потребовала запрета пропаганды социалистических идей среди граждан Китая на территории России, свободного пропуска китайских торговцев на русские рынки и выплаты им долгов за потери, понесенные во время русской революции. В 1922 г. китайские власти усилили репрессии в отношении выходцев из России, заподозренных в симпатиях к большевикам.

Таким образом, в условиях отсутствия взаимного признания на высшем уровне возможности оформления двусторонних отношений на местном уровне были ограничены лишь собственно пограничными районами, многие проблемы не были решены на уровне провинции Синьцзян.

Важнейшей проблемой советско-китайских отношений с первых дней существования Советского государства был Монгольский вопрос. Власти двух стран боролись за контроль над Внешней Монголией. Проблема заключалась в том, что новой власти в России приходилось принимать решения в условиях «взаимоисключающего триединства» – защита национальных интересов на территории бывшей русской сферы влияния Монголии, признания как права на самоопределение монголов, так и территориальной целостности Китайского государства.

Внешняя Монголия, в отличие от Синьцзяна, к 1917 г. была фактически независимой от Пекина, и политические процессы там определялись не региональным сепаратизмом, а национально-освободительной борьбой. Революция 1917 г. и Гражданская война привели к ослаблению позиций России во Внешней Монголии, и северный сосед утратил возможности быть гарантом автономии Урги от Пекина.

Принципы советской политики в отношении Монголии уже в январе 1918 г. заместитель наркома А. Н. Поливанов озвучил на встрече с сотрудником китайской дипломатической миссии в Петрограде. Советский дипломат говорил о ликвидации старого договора, делавшего Монголию российской полуколонией, «с тем, чтобы Монголия либо была совершенно независимой, либо возвратилась в состав Китая».

Советское правительство аннулировало все прежние империалистические акты и в развитие своей политики права наций на самоопределение в августе 1919 г. в специальном обращении фактически признало право монгольского народа на создание собственного независимого государства. В самой Монголии поначалу были рады освободиться от опеки северных соседей. В опубликованной в первом номере иркутской газеты «Мысль» статье Ц. Ж. Жамцарано говорилось: «Монгольское правительство старается освободиться от опеки России, рассчитало всех советников и инструкторов, данных русским правительством, взяв на службу частных лиц – специалистов, лишило отделение Сибирского банка, оперирующего в Монголии, эмиссионных прав».

В 1919 г., когда восточная часть бывшей Российской империи находилась под властью правительства А. В. Колчака, Китайская Республика ликвидировала автономию Внешней Монголии. Еще в 1918 г. официальный представитель Китая во Внешней Монголии Чэнь Лу добился от духовного и политического лидера Внешней Монголии богдо-гэгэна согласия на ввод туда китайских войск. В июне 1919 г. в одной пекинской газете была опубликована статья «Опасность положения Внешней Монголии» с текстом телеграммы китайского сановника в Урге генерала Чэнь И президенту Китайской Республики Сюй Шичану. Чэнь И сообщал об опасности захвата Монголии русскими белогвардейцами. Вскоре, 18 июля, президент издал указ об учреждении специальной должности комиссара Северо-Западной границы. На эту должность был назначен генерал Сюй Шучжэн. Следующим указом Сюй Шичана было создано Бюро по заведованию делами пограничной обороны во главе с Дуань Цижуем. Генерал Чэнь И выработал на переговорах с монгольскими лидерами в Урге условия ликвидации автономии Внешней Монголии, так называемые 64 пункта «Об уважении Внешней Монголии правительством Китая и улучшении ее положения в будущем после самоликвидации автономии».

29 октября 1919 г. генерал Сюй Шучжэн с войсками прибыл в Ургу, посетил монгольских министров и передал им подарки. В пригороде Урги прошел парад китайских войск и торжества для монгольской знати. Против ликвидации автономии Внешней Монголии выступили сам глава Монголии богдо-гэгэн и российское правительство в Омске. Генерал Сюй Шучжэн заставил членов монгольского правительства подписать петицию в адрес президента Китая с просьбой о ликвидации автономии, и 22 ноября 1919 г. президент Китайской Республики издал указ об этом. Через день указ президента был опротестован нотой российского посланника Н. А. Кудашева, но международная дипломатия не поддержала действий «старой России». В декабре 1919 г. монгольское правительство и его войска были распущены.

Ко времени ликвидации автономии Внешней Монголии власть правительства А. В. Колчака на территории Сибири доживала последние дни, проблемы монголо-китайских отношений «по наследству» перешли большевикам и были отнесены к ведению образованного в 1919 г. Сибревкома. Советское руководство волновал не столько вопрос ликвидации автономии Внешней Монголии собственно Китаем, сколько укрепление в Урге прояпонски настроенных китайских сил. 22 апреля 1920 г. председатель Иркутского губревкома Я. Д. Янсон докладывал Г. В. Чичерину и И. Н. Смирнову: «По получаемым сведениям, в последнее время положение в Монголии, в Урге, круто изменилось к худшему. В Ургу прибыл японофил анфуист… вместе с офицерами японского штаба… В Монголии полное господство японофилов… Считаю положение в Монголии весьма серьезным… Полагаю, следует изменить тактику в отношении монголов: усилить нашу революционную работу среди них».

Летом 1920 г. Сибревком не имел возможности заниматься проблемами Монголии в силу обострения отношений с Японией. Но и чересчур активная политика китайских представителей во Внешней Монголии не находила должной поддержки в Пекине, летом 1920 г. Сюй Шучжэн был отозван. Власть в Урге перешла к начальнику гарнизона генералу Го Сунлину, вступившему в противостояние с присланным из Пекина генералом Чэнь И. Однако попытки китайских властей заставить монгол выплатить все их долги китайским купцам с накопившимися за почти 10 лет процентами привели к серьезной конфликтной ситуации в регионе. В тюрьму были посажены такие лидеры, как хатан-батор Максаржав, а манлай-батор Дамдинсурен умер в заключении.

Внутренние проблемы как в России, так и в Китае заставляли и Москву, и Пекин в 1920 г. проводить сдержанную политику. Однако в регионе были и другие силы, сумевшие разрушить хрупкий баланс сил. Важную роль в истории русско-китайских отношений в Монголии сыграл один из лидеров антисоветского движения в Забайкалье барон Р. Ф. Унгерн-Штенберг. Еще находясь в Маньчжурии, в составе сил атамана Г. М. Семенова, Р. Ф. Унгерн обозначил свои претензии на участие в борьбе за власть в Китае и даже оформил брак с китаянкой, принадлежавшей к Цинской императорской фамилии. Однако китайские части в его войсках были самыми ненадежными и уже в августе 1920 г. восстали. В октябре 1920 г. отряд барона Унгерна перешел границу с Монголией и неудачно попытался взять монгольскую столицу. Советское правительство предложило свою помощь китайцам, но, не получив ответа, обратилось в Пекин: «Хотя мы до сих пор, по неизвестным нам причинам, не получали от Правительства Китайской Республики ответа на это наше обращение, мы с большим удовлетворением можем констатировать, что китайские военные силы сумели выгнать семеновские банды из Урги и прилегающей территории… При этом заявляем, что, руководствуясь общими интересами России и Китая и связывающими обе страны дружескими чувствами, наше Правительство окажет Китайской Республике незамедлительную вооруженную помощь для ликвидации враждебных России контрреволюционных банд…»

Если Москва рассматривала разные варианты помощи Китаю в борьбе с белогвардейцами, то в Иркутске и Верхнеудинске в конце 1920 г. в качестве главного противника называли не барона Унгерна, а китайцев. Сотрудник Монголо-тибетского отдела Секции восточных народов Сиббюро ЦК РКП(б) Цыден-еши Дашепылов (Гочитский) в своем сообщении в Ново-Николаевск от 29 ноября 1920 г. давал такую картину происходящих событий: «Китайцы воспользовались выступлением Унгерна, чтобы, приписав Монголам причину этого выступления, окончательно поработить Монголию… Для ослабления сил белых и Китайцев необходимо добиваться столкновения их между собой». Подобная линия бурятских лидеров была не случайной. Цыден-еши Дашепылов, например, входил в руководство Монголо-тибетского отдела Секции восточных народов Сиббюро ЦК РКП(б), членами которого с августа 1920 г. стали и монгольские революционеры Сухэ-Батор и Чойбалсан.

Сибревком, как и власти в Москве, изменил свою позицию по Монгольскому вопросу после того, как войска барона Р. Ф. Унгерна предприняли вторую, более удачную попытку захвата Внешней Монголии. Генерал Го Сунлин с трехтысячным отрядом бежал на юго-восток, остальные войска и многочисленные китайские беженцы под командованием Чу Лицзяна отступили к русской границе. При них находился и Чэнь И со своими чиновниками. Прибыв 5 февраля 1921 г. в Маймачен, он приехал на переговоры в Троицкосавск, а затем выехал через Читу в Китай. 19 февраля 1921 г. Чэнь И обратился к руководству Советской России с просьбой о вводе частей Красной Армии «вдоль границы Маймачен – Кяхта – район монгольского Тушетуханского аймака в целях совместной с китайскими войсками охраны порядка». 25 февраля И. Н. Смирнов телеграфировал Г. В. Чичерину: «В связи с движением Унгерна в Монголии, угрожающим уже нашим границам… создается возможность с помощью партизан отрядов Монгольской Нар Рев партии, снабдив их оружием и военинструкторами, занять пограничную с нами часть Монголии и провозгласить там действительную независимость Монголии». При этом в другой телеграмме он отмечал: «Полагаем что формального признания независимости Объединенной Монголии нашей стороны не надо».

18 марта 1921 г. сформированный при содействии советских специалистов отряд монгол под командованием Сухэ-Батора взял Маймачен, находившиеся там китайские войска вместе с ополченцами, общей численностью 1,5 тыс. человек, проведя массовые убийства и грабежи на границе, двинулись обратно в сторону Урги. 13–14 апреля войска Чу Лицзяна в 150 км от Урги были разбиты русско-монгольскими войсками барона Р. Ф. Унгерна. Белый генерал вернул престол богдо-гэгэну и организовал провозглашение независимости Внешней Монголии в марте 1921 г.

Официально признавая территориальную целостность соседних государств, советское правительство в то же время не отказывалось и от принципа права наций на самоопределение. В Иркутске при содействии руководства Дальневосточного секретариата Коминтерна была создана Монгольская Народно-Революционная Партия (МНРП). 13 марта 1921 г. в Иркутске было образовано Временное народно-революционное правительство Монголии, которому, правда, советское правительство рекомендовало не ставить вопрос о полной независимости от Китая.

Советские войска в Монголию не вводились, пока барон Р. Ф. Унгерн сам не вторгся из Монголии в Забайкалье. В письме Г. В. Чичерина к секретарю ЦК РКП(б) В. М. Молотову от 13 июня 1921 г. говорилось: «Настал момент… предпринимать по отношению к Китаю дипломатические шаги, чтобы политически обставить поход внутрь Монголии… В случае если где-либо произойдет встреча с китайскими властями или отрядами, следует относиться к ним как к союзникам…» 16 июня 1921 г. Политбюро РКП(б) приняло решение о вводе войск в Монголию. И Пекин в официальной ноте поддержал эту акцию при условии сохранения китайских территориальных прав. В подписанной 1 июля 1921 г. военным министром и главнокомандующим войсками Дальневосточной Республики В. К. Блюхером инструкции своим войскам говорилось: «При вводе войск ДВР на территорию Монголии, безусловно, держаться как принципа китайского суверенитета над этой территорией, так и программы самоопределения национального освобождения Монголии». 6 июля 1921 г. советский экспедиционный корпус вступил в столицу Внешней Монголии. Вскоре монголы выдали барона Р. Ф. Унгерна советским войскам.

Новое монгольское правительство во главе с лидером Народной партии Д. Бодо в Урге провозгласило независимость Монголии и обратилось к РСФСР с просьбой не выводить свои войска. Совнарком согласился оставить часть войск, но Москва не признала независимости Монголии, продолжая именовать ее автономией.

4 сентября 1921 г. советский экспедиционный корпус в Монголии был расформирован, в Урге оставили лишь один стрелковый полк. 5 ноября 1921 г. в Москве был подписан советско-монгольский договор о дружбе и сотрудничестве.

В декабре 1921 г. пекинское правительство отклонило советское предложение о посредничестве в урегулировании монголо-китайских отношений и потребовало полного вывода советских войск из Внешней Монголии. Осенью 1922 г. министерство иностранных дел Китайской Республики официально заявило, что Монгольский вопрос стал главным препятствием для нормализации советско-китайских отношений. Советский представитель в Китае А. А. Иоффе писал в Москву: «Монголия – самое уязвимое место нашей китайской политики и единственный козырь в руках империалистов против нас… мы начинаем уподобляться империалистам…». Но Г. В. Чичерин не принял тот аргумент советского представителя, что «из-за двух миллионов монголов, не имеющих никакого значения в мире, не стоит портить отношения с четырьмястами миллионами китайцев», он полагал, что нельзя отдавать демократическую Монголию реакционному китайскому правительству.

В Китае различные политические силы настаивали на более активных действиях по установлению контроля над Внешней Монголией. В 1920-х гг. советский специалист при Гоминьдановском правительстве А. Оширов писал: «В 1923 году состоялась в Пекине первая конференция князей Внутренней Монголии. Она обратилась к Пекинскому Правительству с петицией о необходимости военной интервенции Внешней Монголии с целью освобождения ее от «красных».

В дальнейшем огражденная политически от установления китайской власти Монголия осталась местом русско-китайского «конкурентного противостояния» в самом широком смысле. Например, в 1923 г. управляющий Монгольской экспедицией писал: «Монголия была и осталась лакомым куском для китайцев, и их колонизаторские стремления очевидны… отсутствие русских на монгольском рынке дало большие козыри китайцам, и легендарные небылицы о России распространялись с невероятной смелостью и апломбом… Совершенно иное отношение к России со стороны монгольских киргизов. Несмотря на личину доброжелательности и внешнего уважения, чувствуется неприязнь, недоверие и определенное предпочтение к китайцам».

Вопрос о Монголии был в числе главных на начавшихся осенью 1923 г. переговорах в Пекине. Г. В. Чичерин отверг все предложения уступить Китаю в Монгольском вопросе, он указывал Л. М. Карахану в октябре 1923 г.: «Меня смущает вовлечение сюда вопроса о Монголии. Я думал, что об уводе наших войск будет идти речь только тогда, когда будет решен основной вопрос об отношениях между Монголией и Китаем… Допустимо ли в предлагаемой Вами форме говорить об уводе нами войск из Монголии в нынешней стадии переговоров, это мы еще обсудим».

В начале января 1924 г. в Ургу прибыл советский посол А. Н. Васильев. Он по указанию из Москвы проводил осторожную политику, заявляя, что Монголия является не независимым, а автономным государством.

Таким образом, в начале 1920-х гг. Монголия перешла под контроль Советской России при формальном признании Москвой вхождения Внешней Монголии в состав Китайской Республики на автономных началах.

Особое место в системе русско-китайских отношений занимала Тува. Танну-Тува Урянхай, административно входивший во времена Цинской империи в состав Внешней Монголии (Улясутайского цзянцзюньства), имел значительное этнокультурное своеобразие, особый политико-административный статус и отдельный опыт отношений с Россией и Китаем. Синьхайская революция в Китае и движение монголов за независимость создали условия для развития самостоятельной тувинской государственности под российским протекторатом. После революции 1917 г. Китай попытался установить свою власть над Тувой, втянутой в российские политические события.

В феврале 1919 г. отряд во главе с генералом Ян Шичао занял русский пост на Хандагайты, а затем перешел через хребет Танну-Ола и расположился двумя группами в районе Верхне-Чаданского хуре и местности Даг-Ужу около Шагонара. Вскоре китайский отряд потерпел поражение в бою с подчинявшимися колчаковскому правительству войсками. Тем не менее обострившаяся летом 1919 г. Гражданская война между белыми и красными в Южной Сибири позволила китайским войскам удержаться в Туве и даже безнаказанно творить произвол в соседнем районе Енисейской губернии. Современники писали: «Затем в Танну-Тува началась полоса полной анархии, которая продолжалась вплоть до 1922 г., – здесь были сосредоточены в эту пору военные отряды китайский, монгольский и колчаковский, между которыми велась напряженная борьба; она осложнилась потом вступлением на территорию Танну-Тувы красных партизанских отрядов, а затем остатков разбитых в СССР белых армий и регулярных частей Красной Армии».

На некоторое время Пекин, казалось бы, восстановил свою власть, в начале марта 1920 г. китайский уполномоченный Ян Шичао объявил русскому населению: «Если русские, живущие в Урянхае, будут миром жить, хотя ныне у вас здесь нет консула, все равно я буду их принимать как иностранцев в Китае». Попытки уполномоченных Сибревкома посредством переговоров вытеснить китайский отряд из Тувы не увенчались успехом. Осенью 1920 г. китайские войска начали открытые военные действия против русского ополчения. Китайцы расстреляли председателя Атамановского сельсовета, захватили и казнили двух крестьян-дозорщиков, убили еще несколько крестьян.

К концу Гражданской войны в Южной Сибири местное население окончательно обозначило свое отрицательное отношение к китайскому присутствию в регионе. В конце 1920 г. председатель Сибревкома И. Н. Смирнов сообщал В. И. Ленину: «Формально Урянхай находится под протекторатом Китая, фактически там борьба за влияние между Монголией, Китаем и нами. Местное население, сойоты, аполитичны, никакого влияния на жизнь края не имеют». В секретном Информационно-политическом письме № 1 Сибревкома и Сиббюро РКП(б) губкомам Сибири осенью 1921 г. сообщалось: «Урянхайский край, примыкающий к нашей границе /Енисейская губерния/ и входящий до сих пор в состав Монголии /а тем самым и Китая/… Населяющие этот край сойоты относятся антагонистически к монголам /и китайцам/, рассматривая их как пришельцев завоевателей».

Представитель Сибревкома в Туве И. Г. Сафьянов в 1920 г. не признавал никаких прав Монголии и Китая на Урянхайский край, национальный вопрос в Саянах он предлагал решать путем обеспечения права тувинского народа на самостоятельное развитие через покровительство Российского государства. В решении Сиббюро ЦК РКП(б) от 24 мая 1921 г. было записано: «Тов. Шумяцкий предлагает отозвать из Урянхая т. Сафьянова, проявляющего руссофикаторско-колонизаторские наклонности». Представитель Сибревкома не сдался, в июле 1921 г. И. Г. Сафьянов официально настаивал на том, что опрос о будущем Тувы должен разрешиться на общенародном съезде. 13–16 августа 1921 г. в селе Атамановка состоялся Всетувинский учредительный Хурал. Резолюция Хурала устанавливала, что Народная Республика Танну-Тува объявлялась свободным, ни от кого не зависящим в своих внутренних делах государством свободного народа, а в международных же отношениях республика Танну-Тува объявлялась под покровительством РСФСР. В 1921 г. советское правительство формально не признало Тувинское государство, но и не настаивало на вхождении Тувы в состав какого-либо из соседних государств. Так как Тува напрямую не граничила с подконтрольными Пекину регионами, Урянхайский вопрос в политической его части в 1920-х гг. перешел из сферы советско-китайских отношений в сферу советско-монгольских отношений. Но важным аспектом русско-китайских отношений в Туве стала экономическая конкуренция. В июле 1923 г. уполномоченный Сибвнешторга писал: «Китайцы по-прежнему интересуются Урянхаем. Он привлекает их обилием пушнины, золота и сырья. И если бы представилась к тому возможность, они не отказались бы вновь устроить попытку вернуть утерянное в 1912 году политическое господство. Пока такой возможности не представляется, они стремятся всеми силами завоевать Урянхай экономически… В каждом более или менее крупном поселке Русской Колонии, а таковых здесь имеется около 35, торгуют китайцы…»

Переходный период становления Тувинской Народной Республики завершился в 1925 г., когда было подписано Соглашение об установлении дружественных отношений и обмене дипломатическими представительствами между СССР и ТНР. После этого, в ноябре 1925 г., на II Великом Хурале МНР было принято решение о признании независимости ТНР. Однако Китайская Республика независимость Тувы, как и Монголии, не признала.

Познакомиться с еще одной книгой Владимира Дацышена и китайского исследователя Ван Вэя «Енисейская Сибирь и Китай» можно на сайте издания «Евразия сегодня».



16.01.2025
Важное

Итоги зимнего трансферного окна в мировом футболе.

07.02.2025 17:00:00

Цены на кофе вырастут в ближайшие недели из-за неблагоприятных погодных условий.

07.02.2025 13:00:00

Легендарная британская хеви-метал-группа даст прощальный концерт в оригинальном составе в рамках собственного фестиваля Back To The Beginning в родном Бирмингеме.  

07.02.2025 09:00:00
Другие Статьи

Выставка «Уличная жизнь Лондона» представляет собой увлекательное путешествие в мир, который существовал на лондонских улицах в XIX веке.

Глобальное потепление открывает Арктику с новой стороны, превращая её в перспективный экономический регион.

Олимпийское движение становится для континента важным инструментом развития.

У Канады есть возможность стать лидером в производстве электромобилей (EV) благодаря обширным запасам критически важных полезных ископаемых и инновационному подходу.