Экспортная статья

В обязанности сотрудника национального нидерландского архива Роба Муриса входила работа по восстановлению, ретуши и оцифровке старых аналоговых фотографий архива, которых насчитывались миллионы. Разгребая этот массив снимков, Роб откладывал в отдельную папку ноутбука фотоработы начала XX века с утерянным авторством. Роб Мурис (с разрешения учреждения) собрал внушительную коллекцию переснятых им «на цифру» фотографий, единственным критерием отбора которых была их необычность (на его взгляд), и стал публиковать эти снимки в сети и журналах. В этой коллекции каждый кадр – что-то диковинное. Например, ещё не пришедший к власти Гитлер в тирольских шортиках («ледерхозе») и гольфах томно прислоняется к стволу дерева, бит-группа африканцев, одетых в униформу ку-клукс-клана и играющих на разогреве у «Битлз», фрагмент Мексиканской революции, запечатлевший «тактическую хитрость» мексиканского солдата (стрельба из-под хвоста лошади), венгерский инженер возле изобретённой им машины, якобы делающей людей и предметы невидимыми, и многое другое. Так простой архивариус создал собственный архив, сумев привлечь внимание и к своей персоне. Он стал фотографом, который фотографирует и коллекционирует то, что кто-то уже сфотографировал до него, но по неизвестной причине потерял интерес. В командном спорте есть такое выражение – «украсть победу» (это когда одна команда играла ярче и имела больше голевых моментов, но победа досталась сопернику, например за счёт удачной игры вратаря). Роб Мурис «украл»-сохранил эти фотографии для нас, чтобы мы могли смотреть и удивляться. Ну почти как Игорь Акинфеев на чемпионате мира по футболу 2018 года в игре против быстроногих испанцев. Моментальная классика.



На этой фотографии, сделанной на территории современной Эфиопии в 20-х годах прошлого века, запечатлён эфиопский ловец воров. Достоверность описания техники поимки воришки остаётся за нидерландским архивом. Некий жрец, выпив стимулирующий отвар из неизвестных ингредиентов, набрасывает верёвку на истца и направляет того к предполагаемому преступнику, работая «навигатором». К кому приведёт – тот и есть нехороший человек (редиска - Е. Леонов).

В Эфиопии популярен, конечно, не редис, а кофе. Широко распространена легенда, по которой первооткрывателем свойств кофейного дерева больше тысячи лет назад стал смекалистый эфиопский пастух, а предприимчивые жители территории современных Нидерландов (видимо, предки Роба Муриса) быстро наладили распространение кофейных зёрен по Ближнему Востоку и Европе, из которой Пётр I через заранее прорубленное окно привил любовь к кофе России-матушке. Теперь от легенды - к реальным событиям, к периоду, когда был сделан снимок. Русский поэт и писатель Николай Гумилёв, кажется, был истинным гурманом: он предпочитал пить эфиопский кофе сразу в Эфиопии (Абиссинии). Поэт трижды отправлялся в абиссинскую экспедицию в попытках изучить и цивилизовать малоизвестные племена с их причудливыми колдовскими обрядами, песнями и плясками; снимал происходящее на фотоплёнку и вёл подробный дневник своих действий:

«Я собирал этнографические коллекции, без стеснения останавливал прохожих, чтобы посмотреть надетые на них вещи, без спроса входил в дома и пересматривал утварь, терял голову, стараясь добиться сведений о назначении какого-нибудь предмета у не понимавших, к чему всё это, жителей. Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал её сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства».

Николай Гумилёв был поэтом и драматургом, но отвергал символизм в искусстве, причисляя себя к акмеистам (акмеисты провозглашали модное веяние начала ХХ века: материальность, предметность тематики и образов, точность слова). Вероятно, чтобы до конца следовать «вещественности» образа, Гумилёв привёз из Абиссинии не только своё предметное высказывание об Африке («Африканский дневник»), но и целую коллекцию шкур убитых им на охоте животных. В собрании сочинений Корнея Чуковского есть небольшой фрагмент, описывающий отношение петербургской богемы к абиссинским приключениям поэта-африканиста:

«Помню: стоит в редакции «Аполлона» круглый трёхногий столик, за столиком сидит Гумилёв, перед ним груда каких-то пушистых, узорчатых шкурок, и он своим торжественным, немного напыщенным голосом повествует собравшимся (среди которых было много посторонних), сколько пристрелил он в Абиссинии разных диковинных зверей и зверушек, чтобы добыть ту или иную из этих экзотических шкурок. Вдруг встаёт редактор «Сатирикона» Аркадий Аверченко, неутомимый остряк, и, заявив, что он внимательно осмотрел эти шкурки, спрашивает у докладчика очень учтиво, почему на обороте каждой шкурки отпечатано лиловое клеймо петербургского Городского ломбарда. В зале поднялось хихиканье — очень ехидное, ибо из вопроса сатириконского насмешника следовало, что все африканские похождения Гумилёва — миф, сочинённый им здесь, в Петербурге. Гумилёв ни слова не сказал остряку. На самом же деле печати на шкурках были поставлены отнюдь не ломбардом, а музеем Академии наук, которому пожертвовал их Гумилёв».

Упорное игнорирование Гумилёвым символизма [в чём бы то ни было] никак не гарантировало, что символизм будет игнорировать Гумилёва в ответ. В августе 1921 года поэт был арестован ВЧК и вскоре казнён по обвинению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации» (то ли за недоносительство, то ли за политическую близорукость, то ли за финансирование протестов). Это дело стало одним из первых в Советской России, когда массовому расстрелу подверглись представители научной и творческой интеллигенции. В книге В. Черняева «Дело Петроградской боевой организации» (1999) приводится цитата секретаря Ленина Якова Агранова о целях внезапной охоты:

«В 1921 г. 70 % петроградской интеллигенции были одной ногой в стане врага. Мы должны были эту ногу ожечь».

Сам Агранов позже окажется агентом иностранной разведки и заговорщиком, скрывавшимся до 1937 года за спиной шефа-наркома Ягоды (обоих судили и расстреляли под командованием будущего «заговорщика» Ежова). 

Не обделена символизмом и фотография из архива Роба Муриса. Наблюдая за снимком ретроспективно, кажется, что ещё одной статьёй экспорта в Эфиопии, помимо кофе, можно смело считать креативный метод поиска преступников. Не на то смотрел и не тому удивлялся поэт-этнограф.

Фрагмент стихотворения «Абиссиния» Н. Гумилёва:

«Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы,
Слишком много здесь этой палёной травы,
Осторожнее! В ней притаились удавы,
Притаились пантеры и рыжие львы».

---

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ:

В январе 2021 года научный журнал Scientific Reports обвинил американские кустарники Prosopis juliflora в краже воды у жителей Эфиопии.

---

Автор: Иван Захаренко