Триста лет прогресса и разума

Иммануил Кант, один из самых влиятельных мыслителей человечества, родился триста лет назад. В целом, наверное, он всё же был оптимистически настроен и полагал, что у человечества есть шанс на достойную жизнь. И, конечно, интересно понять, насколько ловко упомянутое человечество этот шанс использовало.

Как и мы, Кант жил в неспокойное время. Он стал свидетелем целого ряда крупных войн, например Войны за австрийское наследство и Семилетней войны, которую некоторые историки называют мировой, нескольких разделов Польши, кстати при живейшем участии Фридриха II, которым Кант восхищался, Французской революции и Наполеоновских войн.

Понятно, что всё это заставляло не только Канта, но и многих его современников думать о причинах происходящего, о природе человека, о том, чем обусловлен тот или иной выбор и как сделать мир лучше. Но в отличие от подавляющего числа современников Кант был гений, причём очень трудолюбивый гений. И в каком-то смысле он заложил ту философскую систему, в рамках которой развивалась европейская мысль – да, в общем-то, и не она одна.

Сам Кант, нет сомнений, был настроен искать универсальные ответы на универсальные вопросы, которые касаются всех живущих на нашей планете. Конечно, возникает естественный вопрос: а есть ли на Земле такие универсальные ценности, которые безусловно объединяют всех? Есть ли такие цели, такие задачи развития, которые признают в любом уголке света? Кант полагал, что есть, что практический разум, то есть этика, работает более или менее одинаково по всему миру. Кстати, Ницше называл Канта «китайцем из Кёнигсберга». И при всей странности этой шутки в ней скрыт определённый смысл.

Как уже было сказано, те вопросы практической жизни, которые волновали Канта, никуда не делись и сейчас. И сегодня нам хочется понять, как можно так отрегулировать жизнь людей, чтобы они по возможности причиняли друг другу минимум зла. То есть не убивали бы просто так, а делали это с неким целеполаганием, имеющим хоть какое-то оправдание. Есть ли хотя бы гипотетические возможности для этого? Если верить Канту, то есть. Его понимание этики, основ морального поведения таково, что теоретически все люди могут успешно сотрудничать друг с другом, причём никакие религиозные и даже культурные различия тому не препятствие.

«Моральный закон есть в душе у каждого, осознание долга, в том числе этического, возможно каждым».

И поскольку основы морали для всех одни и те же, то, следовательно, при определённых условиях общество как в отдельно взятых странах, так и в целом в мире может достичь достаточно комфортного для людей состояния. Кант, конечно же, подчёркивает, что всё это требует времени, просвещения (довольно глубоко понимаемого им), что на пути будут препятствия, но всё же это возможно.

В этом смысле, повторю, Кант – политический и исторический оптимист, считающий уместным глобальный подход. Подход очень рациональный, очень логический.

Глядя на нынешнюю мировую ситуацию, кажется, что существует такой уровень ценностей, установок, который может быть сочтён универсальным и применимым в любой (или почти любой) стране.

Если верить современной науке, то все люди на Земле произошли из одного источника. Цвет кожи, глаз или рост существенной роли не играют, человечество – единая семья и подчиняется единым биологическим законам, неважно, касается ли это размножения или болезней. Это приводит к тому, что система мифов, исходных древних представлений о человеке, природе, происхождении жизни и смерти, у разных народов хоть и отличается в деталях, но имеет и много общего, объединяющего. Нечто аналогичное нам говорит и археология, многое узнавшая о жизни наших далёких предков, их обрядах, поведении, орудиях труда.

С моей точки зрения, как ни странно, это некоторым образом подтверждает философию Канта, его представление о категорическом императиве, о внутренней укоренённости в человека нравственных законов. Причём эта укоренённость носит практически планетарный масштаб. И следовательно, у нас есть почва для глобальных договорённостей.

Конечно же, общность базовых ценностей вовсе не означает, что социальные, культурные и политические механизмы обеспечения жизни общества в соответствии с разделяемыми нормами, которые возникают в различных обществах, странах и регионах, будут идентичны. Как показывают исторический опыт и склонность человека к индивидуализации, возникающие социальные и политические институты будут довольно сильно различаться, но всё же та исходная (кантовская, если хотите) антропология будет общей.

«И если это так, у нас есть основания для построения нового мирового порядка, причём органического, приемлемого для всей планеты».

Остаётся тоже по-кантиански надеяться на это. В сущности, Кант говорит: делай, что должно, а там, может, и повезёт. Счастье не прямое следствие разумного поведения, оно возможность, вероятность которой падает в зависимости от следования нравственному долгу. Но даже если кто-то законченный негодяй, его шанс на локальное, ситуативное, счастье не равен нулю.

Но вернёмся к главному – к строительству мира, а точнее, к путям достижения глобального согласия. Кант видел путь к будущему, писал – и невероятно внятно – о длительном историческом пути, который требуется для преобразования сомножества личностей в общность, способную к управлению собственным развитием. А это предполагает способность и достичь общих договорённостей, и сохранить их в дальнейшем. Кстати, Кант писал и о них.

Конечно же, главный вопрос для нас – доживём или нет, сколько времени и усилий потребуется для достижения этих договорённостей? Как уже отмечалось, Кант был свидетелем многих потрясений, сильнейшим из которых, можно предположить, оказалась Французская революция. Она, вне всяких сомнений, потрясла современников. И своей радикальностью, и своими жертвами, и многочисленными войнами. Любопытно отношение Канта к ней. К собственно революции он отнёсся критически, обращая внимание на цену, которую за неё заплатили непосредственные участники событий, но высоко оценил её последствия, результаты, которые революция принесла. И прежде всего потому, что многому научила современников, помогла становлению новых отношений между людьми и в целом содействовала прогрессу и освобождению личности, увеличению её степеней свободы, что, по Канту, есть прогресс. Кант, кстати, много говорит о том, что нужно выходить из состояния несовершеннолетия, что человек должен в суждениях полагаться на самого себя. И хотя лучше всего иметь просвещённого правителя, такого как Фридрих II, и повиноваться ему, но иногда и потрясения во благо.

Иными словами, безумие – радоваться кровопролитию и насилию, но нужно видеть их последствия. В случае Французской революции эти последствия мы видим и знаем. Кант их точно определил как позитивные, работающие на становление правового государства и комфортное положение в нём свободной личности. <...>

Ницше называет Канта китайцем, потому что усматривает связь, между логикой Канта, рациональной и императивной, и Китаем, его разнообразными философскими школами и стремлением к порядку. Если в XIX веке Ницше думал об общности, хотя и критически, с усмешкой, а потом Андрей Белый написал об этом фантасмагорический роман «Петербург», то уж нам-то есть все основания задуматься.

---

Андрей Быстрицкий, valdaiclub.com

В иллюстрации использовано изображение автора 지애 정 (CCBY3.0) с сайта https://thenounproject.com/ и и фотоматериалы (общественное достояние) с сайта https://commons.wikimedia.org