Взлеты и падения больших банков Техаса

Между тем в самих США к 1840-м гг. сложилась достаточно развитая, но своеобразная по своему организационному устройству банковская система: в ней долгое время не было центрального кредитного учреждения, лицензии для новых банков выдавались не федеральным правительством, а только властями отдельных штатов, также действовали запреты на создание межштатных, а очень часто и межгородских, филиальных сетей. К такой децентрализованной и вариативной картине Техас добавил собственный компонент: первая Конституция этого штата, принятая в 1845 г., не допускала лицензирование новых банков в принципе. Это очень странное, по нынешним представлениям, правило было связано в том числе со стремлением ограничить эмиссию денежных знаков, которой в те времена занимались частные финансовые структуры. В период, предшествовавший Гражданской войне (1861–1865), аналогичные порядки действовали еще в Айове, Арканзасе, Орегоне и Калифорнии, но в Техасе запрет продержался намного дольше – до 1904 г.

Так, в рамках ее полномочий вся страна делилась на 12 территориальных округов, каждый из которых находился в ведении своего Федерального резервного банка (ФРБ). В этой связи правительству США, местным администрациям и деловым кругам предстояло решить непростой вопрос о том, в каких городах будут располагаться центры ФРБ. Ключевым этапом стало голосование, проводившееся среди всех частных банков, которые выразили готовность войти в состав ФРС. Одним из городов, получивших поддержку со стороны профессионального сообщества, стал расположенный в Техасе Даллас. Это был довольно неожиданный результат, если учесть, что в намечавшихся границах Одиннадцатого округа ФРС, который представляло возглавить Далласу, имелся город существенно больших размеров, а именно Новый Орлеан в штате Луизиана. Несмотря на иногда звучавшие возражения, итоговое решение осталось в пользу изначально поддержанных центров, включая Даллас. Таким образом, уже в 1914 г. финансисты посчитали этот город наиболее перспективным в данной части США. Со своей стороны, статус центрального города ФРБ, как показали более поздние события, нередко обеспечивал заметные преимущества в плане привлечения частного кредитного бизнеса.

Впрочем, после очень уверенного роста в первые два десятилетия нового века техасские банки на некоторое время потеряли прежнюю динамику. Свою роль сыграли такие факторы, как новый этап усиления нью-йоркских финансовых компаний по отношению к конкурентам из большинства других городов страны, а также целая серия кризисов, наносивших в 1920–1930-е гг. мощные удары по сельскому хозяйству США и, соответственно, по многим штатам с сохранявшейся аграрной специализацией.

Тем не менее и на этот период пришлось очень важное и позитивное событие, отражавшее как прежние заслуги, так и предполагаемые перспективы Техаса. В 1932 г. в рамках широкого комплекса действий по борьбе с Великой депрессией администрация Герберта Гувера создала сеть из двенадцати Федеральных банков жилищного кредита (ФБЖК), призванных стимулировать ипотечные механизмы и массовое строительство домов. Как и при создании ФРБ в 1914 г., возник вопрос о размещении центральных офисов ФБЖК. Произошедшие сдвиги в экономической географии страны привели к тому, что лишь в шести случаях федеральные власти решили совместить существующие «столицы» ФРБ с новыми «столицами» ФБЖК, и в эту престижную и устойчивую группу, наряду с Нью-Йорком, Бостоном, Чикаго, Атлантой и Сан-Франциско, вошел Даллас.

Но, конечно, более важными были некоторые другие обстоятельства, фиксируемые на уровне статистических обобщений. Тогда же, в середине 1950-х гг., доля Техаса в активах национальной банковской системы впервые смогла «догнать» его долю  в населении страны. В обоих случаях были достигнуты внушительные величины свыше 5 %. Еще одно системно значимое  наблюдение заключается в том, что на протяжении довольно длительного периода (во второй половине 1950-х – первой половине 1970-х гг.) рассматриваемые показатели росли почти параллельно. По-прежнему действовавший запрет на строительство больших филиальных сетей, к тому же дополнявшийся в рамках общей кейнсианской практики 1930–1970-х гг. рядом других ограничений, обеспечивал очень сильную, хотя и не абсолютную, зависимость банков каждого штата от его демографического и экономического потенциала. Выраженное схождение двух линий, можно было наблюдать и в других штатах (иногда и на более протяженных интервалах, и нередко – при отрицательном наклоне кривых). В этом смысле к 1970-м гг. потенциал для очень быстрого роста техасских банков казался почти исчерпанным: они могли плавно развиваться вместе со своим огромным и успешным штатом, но не более того.


В действительности, однако, наступавшему десятилетию предстояло принести с собой очень важные перемены, причем по различным линиям. В результате арабо-израильской войны 1973 г. и последовавшего за ней нефтяного эмбарго начался стремительный рост мировых цен на углеводородное сырье. Затем, продержавшись несколько лет на непривычно высоких уровнях, котировки пошли на следующий виток – теперь уже из-за Иранской революции 1979 г. и начала войны между Ираном и Ираком в 1980 г. Многократное повышение цен на нефть и газ приводило к противоположным последствиям в разных странах и даже в разных частях одной страны, в зависимости от отраслевой специализации. Если, например, Мичиган, производивший тогда крупногабаритные и неэкономичные автомобили, погружался в затяжной и системный кризис, то для нефтедобывающего Техаса начинался период нового экономического бума, вполне сопоставимого с тем, что наблюдалось в данном штате в годы Второй мировой войны. За период 1970–1980 гг. численность населения Техаса увеличилась с 11,2 млн (5,5 % от общего показателя США) до 14,2 млн человек (6,3 %). Опередив старопромышленную Пенсильванию, Штат одинокой звезды поднялся на третье место в стране, уступая теперь лишь Калифорнии и Нью-Йорку. Еще быстрее (с 5,2 до 7,5 %) вырос вклад Техаса в национальный ВВП.


И, наконец, самая впечатляющая динамика сложилась к концу 1970-х гг. в кредитном секторе. Почти вертикально устремились вверх сразу две соответствующие ему линии – прежняя, отражающая показатели собственно банков, и новая, которая суммирует данные по банковским холдингам. В этой связи следует заметить, что холдинги, каждый из которых через значительный пакет акций контролирует один или несколько банков, стали появляться в США значительно раньше, но получили широкое распространение и новую унифицированную регистрацию от ФРС только в 1970–1980-е гг. Вскоре холдинги стали ключевой формой организации американского кредитного бизнеса, и именно этому корпоративному уровню будет уделяться основное внимание при рассмотрении дальнейших событий.


Итак, к концу 1970-х гг., когда уже можно было говорить о довольно длительном воздействии высокой нефтяной конъюнктуры, Даллас достиг пятого места в иерархии крупнейших банковских центров США, уступая лишь Нью-Йорку, Сан-Франциско, Чикаго и Лос-Анджелесу. Суммарные активы местных холдингов превышали 27 млрд долл., что было по тем временам внушительной величиной. Ее основную часть формировали две примерно равные финансовые силы: First International Bancshares (с 1981 г. – Inter First Corporation) и Republic of Texas Corporation. Заметную роль играла также группа Mercantile Texas Corporation (с 1983 г. – MCorp). Две последние компании, или, точнее, их опорные банки, ранее уже упоминались в связи со строительством высотных офисных зданий в 1940–1950-е гг. Эти холдинги обладали не только деловым, но и политическим весом: так, в совет директоров Inter First входил губернатор Техаса в период 1979–1983 и 1987–1991 гг. У. Клементс, сыгравший, заметим, своего рода историческую роль в фундаментальном сдвиге местного электората в сторону Республиканской партии.

Среди крупнейших корпораций, представленных в данной отрасли, раньше всех «выбыл из игры» хьюстонский холдинг Texas Com- merce Bancshares. Texas Commerce имел очень хорошую репутацию в деловом мире, и оттого еще более неожиданными оказались приходившие с весны 1985 г. новости о сложном финансовом состоянии этой группы. На протяжении 1985–1986 гг. руководителю Texas Commerce Бентону Лаву пришлось приложить немало усилий для спасения бизнеса. Впоследствии это было подробно описано в мемуарах финансиста, составленных при участии его друга и видного политика Дж. Бейкера. В итоге единственным приемлемым выходом стало включение Texas Commerce в гигантский холдинг, центром которого был нью-йоркский Chemical Bank. Стоимость сделки, официально объявленной в декабре 1986 г., составляла 1,1 млрд долл. – на данный момент это была рекордная сумма для недавно разрешенных объединений с участием банков из разных штатов. Это присоединение, в отличие от множества других, прошло относительно спокойно и бесконфликтно. Но в любом случае один из флагманов и исторических символов экономики Техаса постепенно растворялся в нью-йоркской финансовой империи Chemical, которая, в свою очередь, стала одним из истоков крупнейшего в современной Америке банковского холдинга JPMorgan Chase.


Затем центр кризисных событий переместился в Даллас, где стремительно ухудшались финансовые показатели у обоих местных лидеров, Republic Bank и Inter First. Летом 1987 г. в отчаянной попытке переломить ход событий эти корпорации решили объединить свой бизнес и основали новый холдинг First Republic Bank Corporation, сразу оказавшийся одним из крупнейших в стране. Руководителем огромной структуры стал опытный менеджер Джеральд Фронтерхауз, ранее занимавший высокие посты в Republic Bank, а также в Texas Instruments. Однако этот союз принес не сокращение, а умножение проблем. В начале 1988 г., когда общественность узнала о масштабах «плохих кредитов» и о других неполадках в корпорации, развернулось настоящее бегство вкладчиков из First Republic, причем (и это стало своеобразным отражением технологического прогресса) оно происходило преимущественно в электронной форме.



Практически сразу федеральные власти в лице ФКСВ и ФРС попытались ограничить последствия неминуемого обвала. Позднее глава ФКСВ Уильям Сидмен отмечал перевод банкротства First Republic в управляемый режим как несомненную удачу своего ведомства. За несколько месяцев была найдена корпорация, согласившаяся на приемлемых для ФКСВ условиях получить в собственность First Republic со всеми его долгами – эта миссия довольно неожиданно была возложена на North Carolina National Bank из г. Шарлотт (Северная Каролина). Для приобретающей стороны данное событие стало очень важной вехой на пути превращения в нового сверхгиганта американских финансов уже под более поздними названиями Nations Bank и Bank of America. Зато Даллас, при всех стараниях ФКСВ, терял один из самых узнаваемых городских брендов, а также множество квалифицированных рабочих мест и важные источники налоговых поступлений. Уход с арены огромного техасского банка, чьи активы превышали 33 млрд долл., на рассматриваемый момент (в июле 1988 г.) представлял собой самое большое крушение кредитной организации за всю историю США.



После банкротства First Republic славу далласских финансов еще некоторое время продолжал поддерживать MCorp, но и у него стремительно нарастали похожие проблемы, вызванные потерями в строительстве и нефтедобыче. К концу 1988 г. на грани разорения оказались 14 из 25 банков, входивших в эту группу. Ситуация осложнялась острым конфликтом интересов между акционерами всего холдинга и его отдельных составляющих. Как и в недавнем случае с First Republic, единственным приемлемым вариантом представлялась продажа остатков бизнеса MCorp какой-либо надежной и заинтересованной финансовой структуре. Среди возможных претендентов некоторое время рассматривался даже Bank of Scotland из далекого Эдинбурга (что, впрочем, выглядело логичным с учетом общей нефтедобывающей специализации и Шотландии, и Техаса). Но в итоге к середине 1989 г. был найден покупатель внутри США – им стал холдинг Banс One из Колумбуса (штат Огайо). Впоследствии, надо заметить, Banс One и сам влился в группу с очень похожим названием Bank One, но уже с центром в Чикаго, а она, в свою очередь, была затем интегрирована в нью-йоркский холдинг JPMorgan Chase. Таким образом, к началу 1990-х гг. прекратили деятельность в качестве самостоятельных финансовых игроков три из четырех крупнейших банковских холдингов Техаса, а также десятки других кредитных корпораций различного масштаба. Что касается оставшегося представителя недавней «большой четверки», хьюстонского First City, то его судьба складывалась несколько иначе, но с аналогичным исходом. В данном случае найти подходящего стратегического инвестора не удалось, что заставило ФКСВ использовать с 1988 г. специально предусмотренную в законодательстве и очень дорогостоящую схему «открытой банковской помощи» (open bank assistance transaction). Однако ситуация в First City все равно оставалась сложной, и тогда ФКСВ пришлось принять иное решение. Финальным шагом стала осуществленная в 1992–1993 гг. «розничная» распродажа многочисленных банков, входивших в состав First City. Наиболее ценные и значительные сегменты этой рассыпавшейся финансовой империи после серии дальнейших корпоративных преобразований стали частью уже неоднократно упомянутого и крупнейшего в США центра банковской консолидации – нью-йоркского JPMorgan Chase.



Произошедшее за достаточно короткий период 1986–1993 гг. исчезновение всех ключевых групп (First Republic и MCorp в Далласе, а также Texas Commerce и First City в Хьюстоне) резко изменило банковскую судьбу Техаса и, конечно, обоих названных городов. С лучших в их истории пятого и шестого мест в национальной таблице банковских центров они скатились в нижнюю половину первой сотни. Техас потерял командные высоты в банковском бизнесе в то самое время, когда отрасль переживала очень важные и глубокие трансформации. На протяжении 1980-х гг., в русле общего экономического дерегулирования, происходила постепенная отмена географических барьеров для ведения банковской деятельности, а после принятия в 1994 г. специального закона они рухнули окончательно. Корпорации из наиболее успешных в этом секторе центров, прежде всего из Нью-Йорка, Шарлотта и Сан-Франциско, начали очень активную коммерческую экспансию по всей стране и радикально увеличили масштабы бизнеса. По своему демографическому и экономическому потенциалу, а до середины 1980-х гг. и по стартовым позициям непосредственно в банковской сфере, Даллас и Хьюстон выглядели как очень серьезные претенденты на то, чтобы присоседиться к этой группе. Однако техасские города упустили свой исторический шанс всего за несколько лет до открытия внутренних «банковских границ», а наиболее важные компоненты местного кредитного бизнеса перешли под управление финансовых игроков из других частей США.


После почти синхронного падения ведущих банковских холдингов Далласа и Хьюстона огромный южный штат в течение как минимум полутора десятилетий оставался в рассматриваемой отрасли на далекой периферии. Его долевые показатели в национальной кредитной системе, если ориентироваться на ключевой структурный уровень, т. е. именно на холдинги, откатились к отметкам конца XIX – начала XX в.

Ситуация для Техаса могла бы оказаться еще хуже, если бы не наметившаяся на исходе 1990-х гг. активизация холдинга United Services Automobile Association (USAA) с центром управления в третьем из крупнейших городов штата – Сан-Антонио. Этот холдинг отличался довольно необычной специализацией, причем подчеркивалась она не словом «автомобильный», непосредственно вынесенным в название, а несколько отдаленной перекличкой между аббревиатурой USAA и сочетанием U.S. Army («Армия Соединенных Штатов»). Корпорация, тогда еще в качестве отдельного банка, была основана в далеком 1922 г. группой армейских офицеров и с той поры неизменно ориентировалась на работу с военнослужащими и их семьями. Подобная направленность выглядела вполне логичной, если учесть наличие множества военных баз и военно-промышленных производств в самом Сан-Антонио и его окрестностях. Эффективно используя новые возможности, связанные с отменой межштатных барьеров и распространением интернета, холдинг USAA быстро становился финансовым игроком общенационального масштаба. Благодаря ему и некоторым другим группам Сан-Антонио с начала 2000-х гг. выдвинулся в третью десятку ведущих банковских центров страны. Это был определенный успех, но он, конечно, выглядел очень неубедительно в сравнении с тем, чего в их лучшие времена достигали Даллас и Хьюстон.



Между тем глубокое банковское отставание Техаса все сильнее контрастировало с многочисленными достижениями на иных направлениях. Так, еще в 1994 г., обойдя Нью-Йорк, Техас стал вторым по численности населения штатом США, а в последующий период, сохраняя высокие темпы, он заметно сократил отставание от лидирующей Калифорнии. Быстро росли общие объемы техасской экономики: это происходило и в 1990-е гг., пока нефть на глобальном рынке оставалась дешевой, и тем более в 2000-е гг., когда нефть вновь стала дорожать. К тому же, именно в Техасе уже с 1998 г., т. е. намного раньше, чем где-либо в мире, началась добыча сланцевой нефти. В дальнейшем «сланцевая революция», при лидерстве Техаса по объемам добычи, привела к фундаментальному экономическому сдвигу – превращению США из импортера в экспортера энергоносителей.



Большую роль в общих достижениях штата играл благоприятный налоговый климат, привлекавший всевозможных инвесторов. В рамках выдвинутой в начале 2010-х гг. концепции (требующей, впрочем, проверки через дальнейший мониторинг) Техас рассматривался как очень важная часть «центрального коридора» – широкой меридиональной полосы от Мексиканского залива до Северной Дакоты и Вайоминга, которая, благодаря природным ресурсам и реиндустриализации, способна стать новым локомотивом общенационального экономического роста, идущим на смену прежним лидерам в лице Атлантического и Тихоокеанского побережий. Наконец, следует еще раз вспомнить и о сохранившемся высоком статусе Далласа как центра одного из территориальных округов ФРС.



Все эти факторы в той или иной мере сыграли свою роль в 2007 г., когда руководство достаточно крупного банковского холдинга Comerica Incorporated (Детройт) решило перевести основной узел управления из некогда процветавшего индустриального города, страдавшего теперь от депопуляции и безработицы, в Даллас. Названный холдинг уже давно работал в Техасе, т. е. почти за две тысячи километров от своей детройтской штаб-квартиры, что, конечно, со времен принятия Закона Ригла–Нила успело стать вполне типичным явлением. Однако Comerica отличалась своего рода внутренним разрывом между неблагоприятным экономическим окружением, в котором находился управляющий офис, и благополучием тех территорий, которые были для корпорации дальним южным форпостом. Отсюда проистекало негативно встреченное властями Детройта и штата Мичиган, но вполне логичное намерение менеджеров Comerica исправить этот перекос и совместить командный центр с основной зоной генерации прибылей.



Даллас, неожиданно получив такой холдинг, активы которого достигали 60 млрд долл. и многократно превосходили показатели всех местных кредитных компаний в сумме, по итогам 2007 г. взлетел в таблице банковских центров США сразу на 37 строк и, таким образом, поднялся в середину второго десятка. Подобные результаты, конечно, не означали полноценное возвращение города к финансовому могуществу 1970-х – первой половины1980-х гг., но даже и без этого прорыв был впечатляющим. На сопоставимых ранговых позициях находился к данному моменту и Сан-Антонио. Благодаря названным центрам общий пропорциональный вес Техаса в американском банковском бизнесе вернулся к уровням 1920–1930-х гг., что можно было считать определенным прогрессом. Наконец, у этих событий имелся еще один аспект, очень важный и в практическом, и в символическом отношении. Если за крушением прежней «большой четверки» техасских холдингов последовал переход упоминавшихся небоскребов Далласа и Хьюстона к собственникам из других городов, то в 2007 г. хотя бы в одном случае произошло обратное движение. Расположенный в деловом ядре Далласа 60-этажный офисный комплекс бывшего MCorp, некоторое время носивший нью-йоркское название Chase Center, был в связи с переездом приобретен холдингом Comerica, и теперь в качестве Comerica Bank Tower вновь стал обладателем местного финансового бренда. 



Эти достаточно локальные перемены происходили в то самое время, когда национальная кредитная система, как и вся  экономика США, приближалась к одному из самых тяжелых циклических кризисов в истории. «Великая рецессия» 2008–2009 гг., тесно связанная с предшествующим подъемом спекулятивного ипотечного кредитования и просчетами в создании сложных финансовых инструментов, привела к падению целого ряда больших банковских корпораций в Северной Каролине, Огайо, Калифорнии, Вашингтоне и других штатах. Зато в Техасе ситуация на этот раз была относительно спокойной. Те сегменты местного делового мира, которые были вовлечены в строительство и близкие к нему бизнес-процессы, хорошо помнили перегрев и обвал этого рынка, наблюдавшиеся в 1980-е гг. По прошествии уже двух десятилетий подобный опыт по-прежнему заставлял воздерживаться от развития слишком рискованных проектов и неосмотрительного направления банковских ресурсов в их сторону. В результате техасское банковское сообщество во главе с его новыми лидерами, Comerica и USAA, относительно легко прошло через рецессию 2008–2009 гг., а затем сохранило устойчивость и хорошую динамику в посткризисный период.



На протяжении следующего десятилетия банковский вес Техаса плавно повышался, но все же и на этом этапе рассматриваемый штат выглядел достаточно скромно в сравнении с Нью-Йорком и некоторыми другими локомотивами финансовой отрасли. С другой стороны, Техас уверенно сохранял и развивал свои базовые преимущества – огромную, растущую и диверсифицированную (несмотря на преобладание нефтегазового сектора) экономику, а также комфортное для инвесторов налогообложение. Подобные факторы, как уже было показано, однажды сработали и в проекции на банковский сектор: это произошло в 2007 г., когда руководство Comerica Incorporated решило перевести штаб-квартиру своего холдинга из Детройта в более перспективный и благополучный Даллас. Следующее событие аналогичного плана произошло совсем не скоро, только на рубеже 2010– 2020-х гг., зато оно повлекло за собой еще более масштабные сдвиги.



Осенью 2019 г. деловой мир услышал важные новости об огромном банковском холдинге The Charles Schwab Corporation (Сан-Франциско), который решил продолжить развитие бизнеса с помощью новых поглощений, а также объявил о предстоящем переводе корпоративного центра из Калифорнии в Техас, точнее – в относительно небольшой г. Уэстлейк, относящийся к агломерации Далласа. Среди основных причин для переезда были названы не только явные налоговые преимущества Техаса, но и близость Уэстлейка к гигантскому международному аэропорту «Даллас–Форт-Уэрт». Конечно, в Сан-Франциско, например, в городской Торговой палате, эти известия вызвали глубокое разочарование, тогда как далласские комментаторы с удовольствием рассказывали о новом и просторном бизнес-центре Charles Schwab, а также о его живописном окружении. Тем временем «нейтральная», а именно нью-йоркская, пресса с интересом наблюдала за новейшим раундом конкуренции между двумя самыми большими штатами страны и отмечала блистательные победы Техаса, особенно подчеркивая роль налогового фактора. К их числу относились переезды в Штат одинокой звезды таких титанов калифорнийского бизнеса, как Charles Schwab или, что выглядело еще более впечатляющим, знаменитой Tesla Incorporated под руководством Илона Маска.



Перерегистрация Charles Schwab, проходившая в несколько этапов, заняла около двух лет. В 2021 г., после завершения необходимых юридических процедур, финансовое сообщество Техаса получило в свои ряды новую корпорацию, активы которой, приближавшиеся к 400 млрд долл., были вполне сопоставимы с активами всех остальных банковских холдингов штата, вместе взятых. В результате, по данным на начало 2022 г. основные банковские центры Техаса занимали в общенациональном зачете довольно высокие позиции: Уэстлейк (476 млрд долл.) – 7-е, Даллас (202 млрд) – 12-е, Сан-Антонио (185 млрд) – 16-е и Хьюстон (52 млрд) – 35-е места. При этом, особенно с учетом очень развитой в США субурбанизации, вполне информативным представляется и другой способ измерений, основанный на группировке уже не по городам, а по городским агломерациям (или «метрополитенским статистическим ареалам» в официальных американских  терминах). В этом случае Далласская агломерация – «Метроплекс Даллас–Форт-Уэрт», – к которой относится и Уэстлейк, с показателем 691 млрд долл. становится четвертым по значению банковским узлом страны, пропускающим вперед лишь неизменное трио финансовых столиц – агломерации Нью-Йорка, Шарлотта и Сан- Франциско. Основные банковские группы Даллаской агломерации, а также Сан-Антонио, являются сегодня игроками общенационального и даже международного значения, их ключевые фигуры (Чарльз Шваб и Уолтер Беттингер из Charles Schwab, Кертис Фармер из Comerica и Уэйн Пикок из USAA), несомненно, могут быть отнесены к высшим слоям американской финансовой элиты.



Правда, при взгляде на общие статистические результаты Техаса можно увидеть, что даже сейчас, после связанного с переездом Charles Schwab почти вертикального взлета, долевые показатели штата вернулись лишь к отметкам 1960-х – первой половины 1970-х гг. и, соответственно, уступают тем историческим вершинам, которые в свое время были достигнуты усилиями MCorp, Texas Commerce и других лидеров прежнего поколения. Кроме этого, в пропорциональном выражении банковская значимость Техаса заметно отстает от его демографического и общеэкономического веса.



Конечно, подобные обстоятельства можно трактовать и в том смысле, что нынешнее поколение ключевых для Техаса банков проявляет бо´льшую осторожность, чем это делали их предшественники в 1980-е гг. Если же к подобному наблюдению добавить то, что уже неоднократно отмечалось (уверенный рост сильного 30-миллионного штата с многоотраслевой и технологически продвинутой экономикой), то на основе подобного сочетания факторов можно высказать следующие осторожные предположения. Вполне вероятно, что банковский статус Техаса будет заметно повышаться и в дальнейшем. Это в первую очередь относится к Далласской агломерации, которая вполне способна утвердиться в роли большого финансового узла с транснациональным значением. Вместе с тем память о катастрофических провалах почти сорокалетней давности, до сих пор занимающая немалое место в коллективном сознании техасского делового сообщества, будет способствовать более осторожному, по сравнению с траекторией начала 1980-х гг., наращиванию активов.



Так или иначе, впечатляющие успехи, достигнутые за последнее время на кредитно-финансовом поле, являются важным компонентом в широкой панораме достижений современного Техаса – огромного и динамично развивающегося штата, играющего все более значительную роль в экономической и политической жизни США, обладающего мощным влиянием на общенациональные электоральные процессы и различные решения федеральной власти, и, следовательно, заслуживающего особого внимания в междисциплинарных научных исследованиях.