Возвращение Марлона Брандо

По единодушному мнению западных кинокритиков, новой творческой удачей американского киноактера Марлона Брандо, известного своими выступлениями в защиту индейцев и негров, против войны во Вьетнаме, явилось исполнение главной роли в фильме «Крестный отец».

Наконец-то не приходится говорить в трагических тонах о «закате» карьеры талантливого американского актера Марлона Брандо. Его бурная, продолжавшаяся два десятилетия «одиссея», во время которой были и хорошие фильмы, и плохие, но лишь немногие соответствовали величию его таланта, закончилась подлинным триумфом. Отныне его имя неразрывно связано с «Крестным отцом» — фильмом, который войдет в историю кино как образец умелого, вдумчивого подхода к яркому, но сложному материалу. Созданный Марлоном Брандо портрет главаря мафии напоминает лучшие работы актера в фильмах 50-х годов — «Трамвай Желание», «На набережной», «Юлий Цезарь».



Тогда его называли одним из выдающихся актеров своего поколения. Теперь, в 47 лет, он снова претендует на этот титул. Когда в первых кадрах перед нами предстает обрюзгшая, коренастая фигура «мафиозо», не верится, что это атлетически сложенный, стройный Брандо, сумевший благодаря гриму и актерскому мастерству перевоплотиться в 65-летнего старика.

Затянутый в смокинг, с розой в петлице, он смотрит прямо на зрителя печальными, все понимающими глазами. Словно высеченное из камня, его лицо непроницаемо, время и преступления оставили на нем неизгладимый след. Тяжелая, выдвинутая вперед челюсть, до жути ровный, какой-то скрипучий голос напоминают о долгой и жестокой борьбе за существование в уличной войне гангстеров. Брандо создает сложный и противоречивый образ: это одновременно любящий отец и убийца, чудовище и простой смертный — слабый старик, закованный в броню обретенной власти.

Подобные парадоксы составляют основу всей трактовки фильма.

31-летний режиссер Фрэнсис Форд Коппола строит сюжет, перемежая темы невинности и коррупции, умело сочетая сцены семейной жизни и хладнокровных убийств. Этот фильм не идет ни в какое сравнение с обычными гангстерскими «боевиками». История падения главаря одного из кланов американской мафии, Вито Корлеоне, и возвышение его сына Майкла — это в такой же мере рассказ о приверженности семейным узам, как и сага о борьбе за власть в среде гангстеров.


Мы видим Корлеоне в роли гордого отца, позирующего вместе с семьей перед фотографом. На нем смокинг — символ респектабельности, к которой этот ставший королем преступного мира сицилийский крестьянин стремился всю свою жизнь, убивая и сводя счеты, расправляясь с соперниками и уничтожая «конкурентов». Как и любой эмигрант, он лелеет «американскую мечту» — увидеть своего сына сенатором, членом «порядочного общества». Однако розовощекий, благовоспитанный «пай-мальчик» на наших глазах превращается в жестокого, холодного бандита.

Создатели фильма изображают мафию как типичное порождение капиталистической Америки. Вся разница, по их мысли, состоит лишь в том, что мафия прибегает обычно к убийству, тогда как монополии, чтобы поглощать мелкие фирмы, пользуются методом «слияния».

Именно так подходит к фильму и сам Брандо. «По-моему, этот фильм вообще не о мафии, — сказал актер в беседе. — Он скорее о психологии корпораций. В некотором роде мафия — пример капитализма в его чистом виде. Корлеоне — самый обыкновенный американский бизнесмен-воротила, действующий в интересах своего клана». В «Крестном отце» нашли свое отражение политические и социальные взгляды Марлона Брандо, радикальность которых постепенно росла на всем протяжении его неровной и трудной артистической карьеры. «Мне кажется, — говорит Брандо, — тактика, к которой прибегал главарь мафии, ненамного отличается от приемов владельцев «Дженерал моторс».

Правда, этот умный, глубокий фильм не избежал все же романтизации гангстеризма, и в этом его главный недостаток. «Конечно, мафия здесь романтизирована, — признает Марио Пуцо, сценарист и автор книги, по которой сделана лента. — В ее рядах чаще встречаются бандиты похуже».

Но блестящее исполнение главной роли поднимает картину до вершин подлинного искусства. Брандо — неистощимый импровизатор, но за этим годы упорной работы над собой.

Марио Пуцо «видел» Брандо в главной роли, еще когда писал свой роман. Но, несмотря на феноменальный успех книги, руководители студии «Парамаунт» отнеслись к предложению о ее экранизации весьма осторожно и совсем не желали иметь дело с Брандо. Тогда продюсер фильма Эл Радди и Фрэнсис Коппола организовали для актера пробу у него дома. Брандо припудрил и зачесал назад волосы, навел карандашом тени под глазами и, попивая кофе, запечатлел на пленке видеомагнитофона серию различных выражений лица. Когда пленку показали президенту «Парамаунта», тот воскликнул: «Это настоящий итальянец, прекрасно! Но кто это?» Так Брандо получил роль.

Несмотря на распространявшиеся в Голливуде слухи о «строптивости» Брандо, актер прекрасно сработался с молодым режиссером, который разделял его точку зрения на фильм как аллегорическое изображение Америки корпораций.

Почему же столько лет жизни актера оказались потерянными для кино? Причины этого лежат глубже, чем просто умение или неумение Брандо ладить с режиссерами. Уроженец городка Ивэнстон (штат Иллинойс), Марлон в 19-летнем возрасте приехал в Нью-Йорк в поисках заработка: работал где придется и учился в театральной школе, снимался в маленьких ролях. Успех пришел к Брандо с исполнением роли Стэнли Ковальского в пьесе Теннеси Уильямса «Трамвай «Желание» и в ее экранизации. Игра молодого актера произвела сенсацию. К тому времени, как Брандо сыграл свою вторую знаменитую роль — Терри Мэллой в фильме «На набережной», — его реалистический, сдержанный, полный импровизаций стиль уже произвел революцию в американском драматическом искусстве. Но дальше пошли слабые фильмы.

Брандо, по выражению одного из режиссеров, «оказался в положении гиганта, пойманного в сеть посредственности». С самого начала Брандо оказался не ко двору в Голливуде. Его называли «неотесанным» за презрение к внешнему лоску, за равнодушие к влиятельным кинообозревательницам. Импресарио стремились заставить Брандо подчиниться «правилам».


В те времена Брандо вел, да и сейчас ведет отчаянную борьбу за сохранение своей творческой индивидуальности. Он хотел играть, а Голливуд хотел торговать им. «Иногда я был вынужден участвовать в фильмах, заключая контракт, некоторые пункты которого я не очень хорошо понимал», — говорит Брандо, стараясь за небрежностью скрыть подлинную боль. На одной из студий ему поручили роль Наполеона в ремесленной поделке под названием «Дезире». «Я пытался протестовать, но мне сказали, что меня ждет тюрьма, если я не подчинюсь контракту». Число плохих фильмов росло, и некоторым стало казаться, что талант Брандо идет на убыль. Вот почему блестящее исполнение им главной роли в «Крестном отце» для многих оказалось неожиданностью.

Однако, по мнению самого Брандо, творческие удачи часто не совпадают с тем, что американцы понимают под словом «успех». «Успех сделал мою жизнь удобнее, — говорит Брандо. — Я сумел заработать немало денег, расплатиться с долгами и так далее. Но это не принесло мне радости. Я не переставал чувствовать, что над моей личностью совершается насилие. Погоня за наживой, эксплуатация заложены в самой основе нашей культуры. Всё продается и покупается — личность, обаяние. И каждый день, просыпаясь, оказываешься лицом к лицу с обществом торговцев».

Брандо тратит много личных денег на помощь американским индейцам. «Боже милостивый, посмотрите, что сделали мы с индейцами, прикрываясь разглагольствованиями о демократии. Мы просто перестали считать их людьми. Мы заключили с индейцами 400 договоров и нарушили их все. Меня душит смех, когда я слышу, как наши политиканы и генералы, вроде Уэстморленда, начинают говорить об обязательствах и о необходимости держать слово, в то время как мы сами нарушаем их каждый день».

Совместно с английским режиссером Питером Уоткинсом Брандо предполагает этой осенью приступить к съемкам фильма, посвященного судьбе индейцев американских прерий. Он считает, что творчество актера неотделимо от социального контекста, в котором он живет и действует.

---

Поль Циммерман, «Ньюсуик», Нью-Йорк
Иллюстрация: использованы изображения из архива и Andre Tan