КГБ вблизи

Английский журналист, получивший возможность побывать в стенах КГБ СССР и побеседовать с его руководством, пытается ответить на вопрос, что нового внесла в эту организацию перестройка. Свои наблюдения он сравнивает со сложившимся на Западе стереотипным представлением о КГБ как о «самой зловещей в мире тайной полиции».

На протяжении последних семидесяти лет бесчисленное множество советских граждан делало все, что только можно, лишь бы уберечься от службы государственной безопасности, пользовавшейся самой дурной в мире славой. Миллионам не повезло. Для некоторых борьба оборачивалась трагическим исходом. Даже сегодня тот, кто по той или иной причине сталкивается с этой организацией, чувствует себя, прямо скажем, неуютно. Нечто похожее испытал и я.

Неброско одетый незнакомец подошел ко мне в центре Москвы, назвал по имени и сказал: «Пройдемте, это недалеко». Вскоре мой сопровождающий, полковник КГБ в штатском, провел меня мимо двух часовых с бесстрастными лицами и приоткрыл дверь, которую я не успел заметить раньше. Мы находились на пресловутой Лубянке, в главном здании советской секретной службы.

Мой визит туда ознаменовал начало двухнедельных контактов с Комитетом государственной безопасности СССР. Общение началось с короткого рассказа о структуре службы и ее задачах. А закончиться должно было (правда, я в этом не был уверен до последнего дня) встречей с генералом Владимиром Крючковым, председателем КГБ, который должен был дать первое интервью с глазу на глаз западному публицисту со времени назначения на свою должность в 1988 году.

Эдакий уличный прием конспирации. Единственным исключением из правила сверхбдительного поведения было путешествие, которое добавило еще одно маленькое подстрочное примечание к истории КГБ. Во вторник, 5 июня 1990 года, меня встретили прямо у гостиницы на черной служебной машине. Минут через 30 езды в юго-западном направлении от центра высадили у мрачноватого железобетонного девятиэтажного сооружения, занимающего площадь по меньшей мере в 200 квадратных метров. Здесь меня принял человек в военной форме, с которым мы прошли через внушительного вида подъезд, а затем по лабиринту коридоров в комнату с видом на огромный плац.

«Вы первый человек с Запада, который посещает Высшую школу КГБ», – сказал мне начальник этого учебного заведения генерал-майор Леонид Андреевич Постников.

За пределами Советского Союза КГБ – синоним вероломства и подозрительности: тайная полиция, инквизиторы и убийцы у себя дома, шпионы и люди, злоупотребляющие доверием, – за границей.

И вот один генерал КГБ, доброжелательный человек в хорошо сшитом штатском костюме, обвиняет США в преступном похищении панамского генерала Норьеги. КГБ такого никогда не допустил бы, категорически заявил он мне: «Мы уважаем закон и в моральном отношении стоим выше ЦРУ».

...Центральные районы Москвы окружены таким мощным кольцом новых жилых комплексов, что по вечерам в лучах заходящего солнца кажется, будто к ней со всех сторон подступают огромные горы. И вместе с тем здесь хронически не хватает жилья.

Огромная новостройка рядом с Олимпийской деревней, казалось, должна была принести некоторое облегчение, но по мере завершения строительства все более подтверждались ходившие здесь слухи. Дома предназначались для сотрудников КГБ.

В «старые времена», то есть года три тому назад, ничего не удалось бы изменить. В нынешней же обстановке многодетные семьи, пользующиеся определенными привилегиями при получении жилья, объявили голодовку. Местная газета откликнулась на события и поместила на своих страницах фотографии участников протеста. Их поддержал известный публицист. Вопрос был решен на самом высоком уровне. Новые квартиры, по словам генерала Крючкова, будут отданы многодетным семьям.

«Мои коллеги, – горячо убеждал меня один безусловно внушающий симпатию полковник, – это люди, которых я знаю всю свою жизнь. Они такие же, как вы». Две недели общения с этой «не совсем идеальной» организацией убедили меня в том, что многие офицеры КГБ рассматривают свою репутацию на Западе как укоренившийся пережиток прискорбного прошлого, которое никогда не вернется.

«В нашей истории были отдельные трагические страницы, – признал председатель Крючков, когда я встретился с ним в обстановке, порядком отличающейся от интерьера кабинета Андропова. – Мы делаем все возможное, чтобы этого никогда не повторилось».

Андропов занимал строгий кабинет, настолько рационально обставленный, что в нем даже нашлось место для раскладушки – на случай, когда приходилось работать по ночам. Председатель Крючков, несомненно, тоже задерживается на работе, но кабинет его, несмотря на обилие мрамора и внушительность, просторен и светел, а окна выходят на опрятный дворик, поросший травой.

Моему визиту в школу предшествовали девять месяцев досадных проволочек и продолжительного, ничем не оправданного молчания, словно специально рассчитанного на то, чтобы покарать человека за его упрямую веру в то, что гласность рано или поздно придет и в КГБ. Но сознание того, что никто из представителей британской разведки, ЦРУ или какой-либо другой подобной службы никогда здесь не бывал, успокаивало.

Феликс Дзержинский, близкий соратник Ленина, основал предшественницу КГБ – ВЧК, целью которой была защита нового коммунистического государства от многочисленных внутренних и внешних врагов. ЧК предстояло сменить много названий; наконец в 1954 году организация получила свое сегодняшнее имя. Впрочем, и по сей день вы всюду натыкаетесь на изображения Дзержинского: в виде бюстов, мемориальных досок, портретов. А в музее, которым до сих пор начиналось и кончалось знакомство с КГБ любопытствующих иностранных журналистов, хранится его посмертная маска.

ВИЗИТ, РАСПИСАННЫЙ ПО МИНУТАМ

Итак, я на пороге Высшей школы КГБ. Главный подъезд ведет к сводчатому залу, облицованному мрамором и освещенному почти по-церковному. На застекленном стенде у стены находится красное знамя. Справа от знамени по стойке смирно застыл курсант. Смена часовых происходит через каждые два часа.

Ежегодно в июле знамя школы выносится на торжественный марш. По словам гостеприимного хозяина с открытым лицом генерала Постникова, это очень волнующее событие.

Учебное заведение существует с 1918 года. За это время оно пережило несколько реорганизаций. Как и многие другие изначальные цели первой в мире «страны рабочих и крестьян», цель Высшей школы сперва была идеалистична – стать неким «Уэст-Пойнтом», готовящим гвардию империи пролетариата. Империи, которая до конца века, по-видимому, изменится до неузнаваемости.

Какое же влияние оказывает этот очевидный факт на сотни курсантов (точной цифры мне не называли), которые сейчас сидят в классных комнатах или идут по многочисленным коридорам учреждения, разросшегося далеко за рамки самых смелых ожиданий Дзержинского? Действительно ли этих молодых, улыбчивых и, кажется, очень целеустремленных людей готовят стать злодеями — не очень блестящими руководителями шпионских сетей, не очень умными, но безжалостными мучителями, какими их в течение последних 40 лет изображают писатели от Яна Флеминга до Анатолия Рыбакова?

Многие чекисты не знают общей численности своей организации. Она настолько законспирирована, особенно по части разведки и контрразведки, что сотрудники одних управлений, отделов и служб мало что знают о составе и деятельности других. Однако подавляющее большинство носит форму и работает открыто – не менее открыто, чем западные полицейские, таможенники или охрана правительственных учреждений.

Двести тысяч человек личного состава КГБ охраняют рубежи самой большой страны в мире. Людей в фуражках с зеленой окантовкой можно встретить в московском аэропорту Шереметьево и в Ленинграде. Многие выпускники Высшей школы отнюдь не становятся тайными агентами; они оказываются в распоряжении Главного управления пограничных войск, которое может направить их на службу либо в такую провинцию, как Ашхабад в Туркменской республике, либо в такую глухомань, как Кивак, что на берегу Берингова пролива, либо в благодатный Крым с его средиземноморским климатом – для прохождения службы в одном из многих подразделений охраны морских границ. Назначения на должности в центральных районах редки. КГБ – в отличие от британской разведки и ЦРУ – организация армейского типа.

Часть сотрудников КГБ – связисты. Их служба сравнима со службой в подразделениях специального назначения наших вооруженных сил. Они обеспечивают безопасность правительственных объектов связи, а также занимаются радиоэлектронной контрразведкой.

Люди с синими погонами охраняют важные правительственные учреждения, включая здания Коммунистической партии. Они же вместе с сотрудниками КГБ в штатском обеспечивают безопасность важных должностных лиц.

Ну а что будет с теми, кто после июльского парада на плацу больше никогда не наденет военную форму? Не они ли станут настоящими сотрудниками КГБ – поедут за границу под видом дипломатов или торговых представителей или обретут новое лицо и осядут в странах, где их добропорядочность никогда не будет поставлена под сомнение? А может, они просто сольются с 300 миллионами других советских граждан, среди которых могут оказаться воинствующие диссиденты, замышляющие подрывные акции, тайно встречающиеся, чтобы поговорить об искусстве или смысле жизни между собой или, того хуже, с людьми с капиталистического Запада? Каких-нибудь три года назад это считалось самым опасным преступлением...

В хорошо оборудованном лингафонном кабинете идет урок английского языка. Когда я вошел, демонстрировалась видеозапись новостей четвертого канала британского телевидения. По счастливой «случайности» как раз в этот момент выступала госпожа Тэтчер. Она горячо убеждала своих слушателей в необходимости лучшего взаимопонимания между Англией и Советским Союзом. Зачем людям, которым, скорее всего, придется служить где-нибудь в Алма-Ате или Днепропетровске (большинство сотрудников КГБ находятся не в прямом подчинении Центра, а в подчинении республиканских и областных управлений), вообще нужен иностранный язык?

На превосходном английском курсант говорит: «Мы изучаем разные языки, в том числе хинди, турецкий, японский». «И иврит», – добавляет другой.

Поскольку визит в Высшую школу был расписан по минутам, я не имел возможности побеседовать с этими смекалистыми ребятами о том, где они собираются применять свои разносторонние знания. Правда, чуть позже генерал Александр Карбаинов (посадите его в директорский кабинет на Мэдисон-авеню, и он без труда впишется в общество преуспевающих бизнесменов, которое там собирается) в непринужденной манере рассказал мне о различных направлениях деятельности КГБ.

БОРЬБА, КОТОРАЯ НЕ ОСЛАБНЕТ

Первыми были упомянуты разведка и контрразведка – ими занимаются соответственно Первое и Второе управления. Через руки Первого управления прошли все известные личности, имена которых внесены в черный список британской контрразведки, – от Филби и Блейка до последнего английского предателя Джоффри Прайма, который причинил наибольший ущерб нашей стране. Этот сотрудник правительственного узла связи в Челтнеме до разоблачения успел передать Москве чрезвычайно важные сведения. А раскрыт Прайм был практически случайно.

Председатель Крючков сказал мне: «Мы должны быть очень хорошими профессионалами, такими же, как наши британские коллеги. Мы чувствуем результаты их работы и надеемся, что они чувствуют результаты нашей».

Мне показали образцы современной оперативной техники (правда, не самые новые), захваченные Вторым управлением. Да, многое изменилось с тех дней, когда большая часть секретных сведений передавалась просто из рук в руки... Типичным подтверждением тому является устройство, которое было тайно установлено у одного из советских оборонных объектов. Оно анализировало диапазон частот системы управления ракетами. Данные анализа накапливались, а затем передавались, но не на конспиративной встрече или через тайник, а прямо на американский спутник, который излучал кодированный «запрос», пролетая над местом закладки устройства. Заложил устройство русский агент, которым руководил работник американского консульства.

Создавалось впечатление, что американская изобретательность заставляет контрразведку КГБ работать на пределе своих возможностей. Один ученый из Массачусетсского технологического института как-то сказал: «Советская наука – наука мирового класса, но она вынуждена тратить свои силы на мелочи».

Но вместе с тем, как бы парадоксально это ни звучало, «космические глаза» и другие разработки в наиболее секретных областях современной радиотехнической разведки требуют привлечения большего, а не меньшего числа специалистов. Язык импульсов и радиочастот, если его некому квалифицированно интерпретировать, ничего не значит. Поэтому многие из тех молодых людей, что изучают науку, языки и самые разнообразные технические профессии в Высшей школе имени Дзержинского, несомненно, примут участие в борьбе, которая и в условиях новой разрядки в обозримом будущем вряд ли ослабнет.

Все страны ведут и будут вести разведку, сказал Владимир Крючков. Она дает информацию, которая позволяет решать международные проблемы политическими, а не военными средствами. Это звучит более оптимистически, чем утверждение Клаузевица о том, что война — это продолжение политики иными средствами.

Я, естественно, так и не увидел ни разведывательной, ни контрразведывательной оперативной техники, которую изучают, получая высшее образование, тщательно отобранные курсанты школы. В Москве и ее окрестностях расположено несколько учебных заведений с куда более специализированными курсами, чем те, которые преподаются здесь. К перехвату переговоров по линиям дальней связи, например, допускаются немногие.

По оценочным данным, активным сбором разведывательных сведений занимается около 150 000 выпускников учебных заведений КГБ. Вполне возможно, что их вдвое меньше, ведь подобного рода оценки всегда неточны. Сведения, которые собирают эти люди, относятся не столько к «звездным войнам», сколько к тенденциям в экономике, торговым тайнам или же фундаментальным научным исследованиям.

ПЕЧАЛЬНОЙ ПАМЯТИ ПЯТОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Из других управлений одно – печальной памяти Пятое – расформировано. Это очко в пользу службы, которую волнует, что о ней думает народ. Деятельность Пятого управления представляла собой именно то, что весь мир, не говоря уже о простом советском человеке, воспринимал как самое вопиющее проявление репрессивного политического сыска. Что об этом думает председатель?

…Это человек среднего роста, склонный к полноте, с высоким лбом и седыми редеющими волосами. Говорит мягко, вдумчиво, слегка запинаясь. На память приходит образ заслуженного профессора в отставке из старинного университета, который вызывает к себе уважение скорее интеллектуальным превосходством, а не личной властью.

«В нашей истории были разные страницы, – сказал он. – Были блестящие, которыми мы гордимся. Были и трагические».

По его мнению, вина за это ложится не только на КГБ, но и на государственную систему в целом.

Образно говоря, нынешний комитет перебросил мост через пропасть, такую глубокую и темную, что мало кто из его сотрудников сейчас хотел бы заглянуть в нее.

Когда Дзержинский, на которого в последние годы его жизни уже не смотрели как на святого, сошел со сцены, наступил период сталинизма, мрачная эпоха последовательного пребывания во главе тайной полиции темных личностей, как будто соревнующихся друг с другом по свирепости. После смерти Иосифа Сталина было принято решение арестовать и казнить одиозного Лаврентия Берию, печально прославившегося патологической страстью к женам репрессированных и привычкой разъезжать по Москве в черном министерском лимузине, высматривая молоденьких девушек, которых ему потом препровождали в постель.

Как и Андропов, председатель Крючков — реформатор, получивший мандат на расчистку накопившейся грязи. Первым, наиболее очевидным объектом чистки стало Пятое управление. В его задачу входила борьба с «подрывной деятельностью». В мрачный период было мало действий, которые нельзя было при желании подвести под определение «подрывные». Плоды его работы налицо: еще три года назад мало кто из людей, с которыми я свободно общался во время теперешнего пребывания в Москве, осмелился бы вообще заговорить со мной, западным журналистом.

Реальную силу сравнительно немногочисленного, хоть и влиятельного Пятого управления составляла обширная агентурная сеть – от дежурных по этажу, имевшихся в каждой гостинице, до бесчисленных стукачей. По доброй воле или по принуждению большое количество людей, желающих сохранить за собой должность или спасти свои семьи, были вовлечены в эту сеть. От них в местные отделения КГБ непрерывным потоком шли доносы, а в обратном направлении – инструкции относительно того, за кем конкретно нужно вести наблюдение.

Пятое управление как таковое теперь, может быть, и не существует, но расформирована ли сеть осведомителей? Когда я приехал в СССР, эстонец, говорящий по-английски, сказал мне: «Вам следует быть осторожным. Эта гостиница находится под контролем КГБ». На что позднее один коммерсант из Белграда отреагировал так: «Наивный он человек. Как будто есть гостиница, не находящаяся под наблюдением КГБ!»

Шофер такси на улице Горького заметил: «Вон те люди, которые стоят около подъезда, – все агенты КГБ». Борис Ельцин, ныне президент Российской республики, открыто говорит о «большой моральной опасности», «многотысячной армии, которая информирует о том, что происходит на рабочих местах».

ПРИВИЛЕГИИ

Что же заставляет стольких молодых людей с более чем средними умственными способностями идти на службу в КГБ, которому еще предстоит заглаживать свое прошлое? Они приходят прямо со школьной скамьи, сдают конкурсные экзамены по литературе, истории и одному из иностранных языков и должны отличаться хорошим здоровьем и знаниями. В случае зачисления в школу им предстоит в течение пяти лет усиленно заниматься физической подготовкой и развивать свой интеллект. Отсев здесь относительно невелик, 5-6 процентов. Обычный диплом об окончании училища синего цвета. Выпускники-отличники получают диплом красного цвета. Лица, награжденные золотой медалью, имеют право выбирать место дальнейшего прохождения службы. Наиболее успевающих оставляют в Высшей школе.

В то же время деятели типа Ельцина осуждают их. Демонстранты на Красной площади скандируют: «Долой КГБ!», а бывший генерал-майор КГБ Олег Калугин открыто заявляет: «Наш народ живет в огромном концлагере. Новое лицо КГБ – это только косметика».

Каждый молодой человек в СССР знает, что обязательная воинская повинность – явление нормальное. Жизнь советского солдата никогда не была легкой. Афганская война жестоко напомнила об этом поколению, слишком молодому, чтобы помнить войну с Гитлером. Хотя сейчас положение стало лучше, простой солдат до безобразия мало получает и должен служить в условиях самой жесткой дисциплины. Человеку с незаурядными способностями, желающему получить образование, КГБ всегда представлялся привлекательной альтернативой, поскольку речь идет об обществе, в котором практически все, что делает жизнь приятной, а не просто терпимой, получается за счет тех или иных привилегий.

Зарплата офицеров КГБ, по-видимому, не намного выше, чем у офицеров в таком же звании, состоящих на службе в армии или милиции. Но что касается жилья, социального обеспечения и доступа через спецмагазины к продовольствию, напиткам и промышленным товарам, которые находятся вне пределов досягаемости простого человека, то побудительных мотивов к тому, чтобы стать еще одной частичкой «щита и меча» народа, более чем достаточно. Клуб московского областного управления КГБ – огромный, с импозантным лесом мраморных колонн – постоянное напоминание о том, что сотрудники КГБ и их семьи среди «номенклатуры» котируются высоко.

Большинство сотрудников среднего и низшего звена, по-видимому, понимают, что времена меняются и меняются навсегда. Председатель Крючков и его сторонники начали перестройку Лубянки и подчиненных ей органов в союзных республиках. Молодежь наиболее чувствительна к переменам и наиболее охотно проводит их в жизнь. Она будет первой, кто проследит, чтобы миф о постоянной враждебности Запада был развеян. Но молодым людям все еще нужно думать о своей карьере, о привилегиях. А их будущее зависит от высших чинов в иерархии, тех самых, которые должны больше всех потерять.

Ответ был таков: произведения многих запрещенных ранее мыслителей и писателей теперь доступны не только курсантам Высшей школы, но и всему советскому обществу.

ПРОТИВ МАФИИ

Так что же, гласность и в самом деле проникла в КГБ? Крючков с горечью ответил, что гласность и связанная с ней большая свобода передвижения – как для иностранных туристов, так и для советских граждан – привели к усилению шпионажа. Это увеличило нагрузку на КГБ, который, по его словам, никогда прежде не имел дела с такими сложными проблемами, как торговля наркотиками или контрабанда, а теперь то и дело сталкивается с попытками вывезти за пределы СССР разного рода ценности: и старинные иконы, и искусные изделия Фаберже, и драгоценные металлы, и корабли, которые направлялись в Японию якобы для ремонта, а на самом деле, чтобы продаваться там как металлолом. Большая часть наркотиков, сказал Владимир Крючков, была конфискована при попытке перевезти их транзитом через территорию СССР. Кроме того, многие «афганцы» привезли с войны запасы гашиша и героина, что привело к резкому росту преступности, связанной с наркоманией.

Организованную преступность чаще всего называют «мафией». Ее активность, начиная с вымогательств и кончая хищениями в крупных размерах, как сообщил один офицер КГБ, по сравнению с прошлым годом возросла на 20 процентов. Треть преступлений совершается с применением жестокого насилия. Не последнюю роль в преступном мире, по данным информированных частных источников, играют бывшие сотрудники КГБ, которые в результате реформ Крючкова оказались на улице. Более того, некоторые сотрудники КГБ говорят, что отдельные акты вымогательства и организованной преступности осуществляются в тайном сговоре с коррумпированными группами работников милиции.

Любой водитель такси, если вызвать его на откровенность, расскажет вам о том, какой процент своей выручки он должен заплатить милиционеру, который на основании ложного обвинения может оставить его без водительского удостоверения.

Рост организованной преступности объясняет появление еще одного направления новой наступательно-пропагандистской кампании, развернутой КГБ в средствах массовой информации. Прекрасно осознавая, что отношения между правоохранительными органами и народом резко ухудшились, КГБ активно осуществляет хорошо продуманные мероприятия, рассчитанные на то, чтобы убедить население: в деле предупреждения преступлений он является самым надежным защитником народа.

Что касается роли КГБ в стране, которая, похоже, в самом деле станет многопартийной, то председатель высказался о ней оптимистично: советское общество, по его словам, давно созрело для многопартийной системы. Однако он тут же добавил, что Коммунистическая партия, благодаря своим связям с нардом и своим программам, останется руководящей, авангардной силой. Оставаясь у власти, она будет учитывать точки зрения других партий – серьезных проблем не возникнет.

Это созвучно чисто чекистской позиции. Как и следующее его высказывание. Подчеркнув, что КГБ будет работать в условиях многопартийной системы и органы безопасности не намерены бороться ни с какой политической организацией, он тут же сказал, что собирается вести борьбу только с теми враждебными силами и отдельными гражданами, которые ставят себе целью свержение советского конституционного строя.

Сразу же возникает очень много вопросов относительно того, какие силы считать враждебными и кто это будет определять.

Те, кто свыкся с теорией заговоров, отнесутся к новоявленной открытости КГБ достаточно скептически. Но факт остается фактом: дверь действительно слегка приоткрылась, и я, хоть и на самое короткое время, оказался «первым человеком на Луне».

Когда-нибудь, как надеется (или только говорит, что надеется) председатель Крючков, руководители служб безопасности государств мира «встанут на позиции объективности и правды и осознают свою ответственность перед собственными народами и народами мира».

А между тем на вопрос о том, выметет ли новая метла мусор старых извращений, определенного ответа так и нет. Может быть, и прав тот депутат российского парламента, который сказал мне: «Ничего не изменилось. КГБ все еще представляет собой заряженную пушку, которая вот-вот выстрелит».

Одно можно сказать с уверенностью. Дальнейшая судьба КГБ, скорее всего, окажется той лакмусовой бумажкой, по которой можно будет судить о том, что ожидает впереди этот великий народ. Если КГБ будет работать так, как работают разведывательные службы других цивилизованных стран, службы далеко не идеальные, но крайне необходимые для поддержания мира и стабильности в мире, то он заслужит уважение.

Если же КГБ вновь станет инструментом подавления, от которого Советский Союз три года назад, кажется, начал освобождаться, «трагические годы» могут вернуться.