История «болезни» Дели

Начиная с 50-х годов прошлого века индийская столица - Дели — переживала свой первый промышленный бум. Для преимущественно аграрной экономики это была панацея. До эпохи бурного индустриального развития Индия зависела от импорта практически всего — от машин до удобрений, но уже к началу 80-х страна производила большую часть необходимого оборудования и стройматериалов сама, а на стороне покупала только электронику и нефть. Увы, но у волшебной таблетки оказался серьезный побочный эффект - заводские выбросы начали разрушать древние памятники архитектуры. Об этом издание «За рубежом» сообщало в № 5 (1000) за 1979 год.

К концу 70-х столица оказалась в плотном кольце заводских труб. Новые районы — Окхла, Бадрапур, Фаридабад, Газиабад, Вазирпур — образовали вокруг города вполне себе видимо и хорошо ощущаемое ожерелье из дыма и копоти.



На юге, всего в трех милях от Красного форта, работала теплоэлектростанция Бадрапур, запущенная в 1973 году. Она сжигала уголь с высоким содержанием серы. Восток занимали химические и металлургические предприятия Газиабада, север — литейные и пищевые фабрики Нараины и Вазирпура, запад — лакокрасочные и деревообрабатывающие цеха Кирти-Нагара. Между ними тянулась кольцевая трасса Ring Road, по которой круглые сутки шли тяжелые дизельные грузовики без фильтров.

В пределах этой двадцатикилометровой зоны дым оседал на всё: на купола мечетей, на стены дворцов, на мраморные павильоны Великих Моголов. Неудивительно, что в столь токсичном окружении пациент — древняя архитектура - начал задыхаться.

Уже сейчас ученые бьют тревогу по поводу все ухудшающегося состояния памятников старины в Дели, многие из которых подверглись разрушительному воздействию загрязненного воздуха. Особенно пострадал за последние годы великолепный архитектурный ансамбль Красный Форт. Расположенный вблизи железнодорожной станции и в трех милях от теплоэлектростанции, этот исторический комплекс постоянно подвергается воздействию ядовитых веществ, в результате чего мрамор его главных сооружений Диван-и-Амы и Диван-и-Кхаса, а также ряда других строений приобрел бледно-желтый оттенок, лишивший его неповторимого великолепия.
№ 5 (1000) 1979 год.

Власти страны, разумеется, заметили, что все основные достопримечательности столицы имеют очень бледный (или вернее сказать — желтый?) вид. Правительство пообещало «улучшить фильтрационные системы» и в дальнейшем строить новые предприятия подальше от исторических ансамблей. Тогда это воспринималось как начало лечения, которое непременно даст результат.

За последнее время наблюдается улучшение взаимопонимания между правительственными учреждениями, занимающимися разработкой новых промышленных проектов, и организациями по охране памятников старины. В частности, широкий диалог, развернувшийся в печати по поводу планов строительства нефтеочистительного завода вблизи Матхуры, где, как известно, находятся великолепные памятники архитектуры, принес положительные результаты: предприятие было решено построить далеко за пределами городской черты. В качестве топлива будет использоваться нефть с низким содержанием серы, а высота труб для выброса газовых отходов предположительно составит 80 метров, что обеспечит максимальное рассеивание оставшихся вредных веществ. Таким образом, вступающий в строй в 1980 году нефтеперерабатывающий завод станет первым примером плодотворного сотрудничества правительства и общественных организаций.
№ 5 (1000) 1979 год.

Печально, но спустя почти полвека победить «рак мрамора» так и не удалось. Да, заводы действительно стали выбрасывать в воздух меньше вредных веществ. Но из-за бурного развития появились новые источники загрязнения: бесконечная стройка новых районов, а вместе с ними и угольных станций; бурное развитие соседних регионов и принесенный оттуда смог; а еще немыслимое количество автомобилей.

Получается, что вирус загрязнения просто пережил мутацию: индустриальная жара сменилась транспортной лихорадкой, и вместо одного источника инфекции появилось тысяча мелких.

Сегодня Дели входит в тройку самых загрязненных городов планеты. Среднегодовая концентрация мелких частиц PM 2.5 здесь превышает нормы ВОЗ в 10–15 раз. Кислотные дожди так и вовсе перестали быть редкостью.

Старые монументы — Красный форт, Кутб-Минор, Гробница Хумаюна, мечеть Джама Масджид — из разряда заболевших перешли в категорию хронически больных. Их «тела» покрыты микротрещинами, налетом, грибковыми пятнами.

Индийские реставраторы и специалисты ЮНЕСКО время от времени снимают симптомы, например, применяют лазерную очистку, используют нанопокрытия, мягкие глиняные маски из мултани-митти — своеобразный «пилинг» для мрамора. После процедур купола снова белеют, но ненадолго.

Особое внимание уделяют Тадж-Махалу. Когда он начал желтеть и зеленеть, правительство создало Taj Trapezium Zone — санитарную зону радиусом 50 км, где ограничены выхлопы, движение дизельного транспорта и промышленные выбросы. Этот режим стал своеобразным «карантином» для достопримечательности. Но, как и любой карантин, он действует лишь при постоянном контроле.

Археологическая служба Индии и Министерство окружающей среды работают теперь как врачебный консилиум: первая следит за состоянием «организма», второе — за источниками заражения. В ход идут дроны для аэрофотосъемки, датчики влажности и температуры, химические анализы атмосферных проб. Памятники поставлены на учет — им измеряют кислотность, фиксируют воздействие пыли и индекс облучения солнцем.

Однако лечение осложняет сам ритм мегаполиса. Дели растет быстрее, чем его можно очистить. Каждый год сюда прибывают миллионы новых жителей. Больше жителей — больше строек, машин и мусора.

ЮНЕСКО не раз вносило Красный форт и прилегающие ансамбли в категорию объектов под угрозой. В 2018 году международные эксперты рекомендовали усилить контроль над транспортом в историческом центре и сократить строительство в радиусе нескольких километров. Правительство запустило программы по переходу на электробусы, солнечные электростанции и зеленые крышные сады, но эффект ощущается лишь местами.

Последней надеждой тяжелобольного пациента стало то, что сегодня охрана памятников - это часть национальной экологической политики. Индия приняла Закон об охране окружающей среды (1986), а реставрационные проекты включены в программу Swachh Bharat Mission — «Чистая Индия». Археологическая служба (ASI) получает цифровые данные о состоянии поверхностей, а университеты обучают «архитектурных терапевтов» — специалистов по реставрации минеральных материалов.

Поможет ли этот «план лечения» — пока сказать сложно. Болезнь слишком глубоко проникла в ткань города, а ее причины лежат не только в экономике, но и в образе жизни мегаполиса. Сегодня памятники старины живут только благодаря тем, кто ежедневно борется за их дыхание — реставраторам, экологам, инженерам. И, возможно, именно от их настойчивости зависит, смогут ли молчаливые камни Дели когда-нибудь снова «вздохнуть полной грудью».

---

Мария Седнева
Иллюстрация: «За рубежом», Leonardo.ai