«Борис Годунов» - событие, которого ждали два года

«Я разумею народ как великую личность, одушевленную единою идеею. Это моя задача. Я попытался разрешить ее в опере» — так написал Модест Петрович Мусоргский в посвящении друзьям на клавире своей оперы «Борис Годунов». Вот уже более 100 лет это глубоко народное музыкальное произведение не сходит с мировой оперной сцены, волнует зрителей могучими народными характерами, могучей музыкой. И не случайно крупнейшим событием зимнего сезона называют американские газеты и журналы новогоднюю премьеру «Бориса Годунова» в Нью-Йорке, на сцене «Метрополитен-опера».   

«Борис Годунов» Модеста Петровича Мусоргского! Это - глубоко захватывающее театральное зрелище, трагедия, равная шедеврам Софокла и Еврипида, народная историческая драма, волнующий революционный призыв. Но главное, эта опера — истинно национальное эпическое полотно жизни старой России, потрясающее в своей достоверности.  

Могучая драматургия, могучая музыка - не много таких произведений, как «Борис Годунов», можно найти в мировом оперном репертуаре. И все же почти 100 лет у шедевра Мусоргского существовал не менее могучий соперник — та же самая опера «Борис Годунов», но в редакции Римского-Корсакова, друга композитора. В этой редакции опера завоевала весь мир, более полувека регулярно ставилась на сцене «Метрополитен-опера», но только в канун нового года прозвучала в Нью-Йорке примерно так, как была задумана Мусоргским в 1868—1869 годах и позднее переделана в 1871—1872 годах (на советской оперной сцене «Борис Годунов» идет как в музыкальной редакции Римского-Корсакова, так и в соответствии с партитурой Мусоргского, например, оригинальная постановка оперы была с успехом осуществлена Ленинградским театром оперы и балета имени С. М. Кирова более десяти лет назад — Ред.).

«Римский-Корсаков существенно изменил оперу, — говорит дирижер Томас Шипперс, руководитель новой постановки в «Метрополитен-опера», знающий ныне наизусть трактовки обоих композиторов. - Даже похоже на то, что Римский-Корсаков взял клавир и оркестровал его, как будто не видел оркестровки Мусоргского вообще. Настолько его редакция отличается от оригинала».

Оркестр «Метрополитен-опера» и дирижер Томас Шипперс опровергли утвердившееся мнение, доказав своей постановкой, что великая опера велика и в оригинале. Оркестровка Мусоргского резкая, подчас холодноватая, это верно, но отнюдь не любительская, как привыкли считать. Равно и мелодика: темы, правда, неотшлифованы, но в каждой мелодии есть свой особый смысл. Что примечательно, Мусоргский точно знал, чего он хочет от каждой ноты. Он поставил довольно жесткие условия для оркестрантов, например, часто указывает в партитуре, что группа медных должна звучать в необычно высоком регистре. Нью-йоркский оркестр под управлением Шипперса замечательно исполнил все авторские требования то в мощной, взрывчатой, то в предельно мягкой манере. Особенно запоминается сцена душевных потрясений Бориса, где Мусоргский использует всего два кларнета и два фагота, дающих строгое, мятущееся, психологически точное звучание достовернее, чем эффект от 60 струнных и медных в редакции Римского-Корсакова. Точно так же в отличие от Римского-Корсакова Мусоргский использует в опере арфу лишь однажды — в замечательной любовной сцене Лжедимитрия и Марины.

Столь же великолепен и актерский ансамбль, за исключением, возможно, тенора Гарри Тейарда, который чисто внешне не слишком смотрится в роли Лжедимитрия, но это мое мнение. Миньон Данн предельно достоверно ведет роль коварной Марины, а Пол Плишка в партии Пимена доказывает, что ему по силам и роль царя Бориса. Однако эта партия сейчас по праву принадлежит финскому певцу Мартти Талвела, впечатляющему уже своими внешними данными: рост — 2 метра, вес – 118 килограммов. 39-летний Мартти Талвела всемирно известен могучим басом, которому, возможно, недостает шаляпинской мощи, но это компенсируется теплотой, мягкостью, проникновенностью чувств. Его Борису веришь безоговорочно.  

Впервые на Западе «Борис Годунов» исполняется на русском языке. Так опера звучит гораздо впечатляюще, чем на итальянском языке, как ее исполняли до сих пор. И певцы в спектакле «Метрополитен-опера», похоже, с огромным удовольствием поют по-русски, ибо музыка Мусоргского идеально соответствует мелодике именно русской разговорной фразы. А ведь реалистический речитативный стиль Мусоргского (было время, когда его считали «неоперным»!) есть один из его величайших новаторских вкладов в мировую оперу. «Борис Годунов», — говорит дирижер Томас Шипперс, — стал примером для Пуччини, Стравинского, Яначека, даже для Менотти. Колоссальное значение этой оперы трудно переоценить».