В ожидании 30-х годов ХХI века

В середине сентября 2023 года в Нью-Йорке был открыт саммит по целям устойчивого развития (ЦУР). Лидеры стран мирового сообщества, собравшиеся на саммите, намеревались оценить эффект усилий по реализации Повестки дня в области устойчивого развития, принятой в 2015 году и рассчитанной до 2030 года, наметить ее перспективные тренды. Впрочем, с выполнением этой «Повестки» все сразу пошло не так.

ЦУР не «я»

Сначала пришлось провозгласить Десятилетие действий (2020 год), чтобы подстегнуть мировые усилия в искомом направлении. Становилось очевидным: несмотря «на определенный прогресс», тем не менее «в целом действия по реализации целей пока еще не достигли необходимых темпов и масштабов». К сожалению, ситуация отнюдь не менялась. Поэтому через три года пришлось созвать саммит ЦУР. С высокой трибуны Генсек ООН Антониу Гутерриш вынужден был признать: ЦУР «выполняются лишь на 15 процентов», а прогресс «по многим из них движется в обратном направлении».

В чем причина этой высокой «степени обратности»?

Во-первых, неожиданная пандемия COVID-19, существенно ослабившая социально-экономический динамизм глобального социума. И хотя ВОЗ уже не рассматривает коронавирусную инфекцию как чрезвычайный фактор международного значения, тем не менее ее последствия и новые мутации вируса по-прежнему актуально (и потенциально) угрожают позитивному развитию цивилизации.

Во-вторых, сохраняющийся тренд на радикальные планетарные климатические изменения. Они, трансформируя естественные, исторически сложившиеся показатели биосферы и ее подсистем, оказывают негативное воздействие на глобальные экономические структуры. Потепление климата рассматривается как один из факторов, обусловливающих высокую степень «рисковости» развития мировых хозяйственных систем.

В-третьих, проявилась тенденция утраты биоразнообразия экосистем. Это свидетельствует, с одной стороны, о расширении негативных изменений все больших подсистем биосферы, а с другой – об ухудшении социоприродных условий функционирования мирового хозяйства. Особенно это касается систем, зависящих непосредственно от природного фактора, и в частности, эффективности аграрного сектора. И это на фоне мировых демографических процессов оценивается в существенном негативном контексте.

В-четвертых, быть может, доминирующий фактор, ослабляющий конструктивный динамизм цивилизации в сфере ЦУР, – обострение противоречий между странами глобального Севера и глобального Юга. В этих противоречивых условиях речь идет не столько о реальном выполнении ЦУР, сколько о возвращении realpolitik на уровень цивилизованных взаимоотношений между различными ветвями мировой социоприродной системы.

И, наконец, в-пятых, системный характер выхода цивилизации на путь устойчивого развития. Глобальный социум искомого типа предполагает увязывание ЦУР в целостную интегральную систему. Исключение из системы выполнения какой-либо одной из целей устойчивого развития разрушает выполнение искомой задачи – выход глобального социума на уровень устойчивого развития.

Вряд ли можно рассчитывать на то, что в ближайшее время будет сформирована целостная глобальная социоприродная система, реализующая принципы и механизмы устойчивого развития. На полях саммита по ЦУР были выделены блоки целей, обозначенные как актуальные для начала третьей декады ХХI века.

Борьба с голодом

На саммите ООН по продовольственным системам (июль 2023) были приведены такие данные.

С одной стороны, более 600 млн человек в мире голодают (чуть меньше 9 % мирового населения). Большинство недоедающих людей в мире (более 300 млн человек) проживают в Азии; около 250 млн человек – в Африке, где число голодающих продолжает расти. Десятки миллионов детей в возрасте до 5 лет, преимущественно в странах Южной Азии и Африки к югу от Сахары, страдают от истощения или острого недоедания.

С другой стороны, почти треть всего производимого в мире продовольствия теряется или выбрасывается. Тем не менее около 3 млрд человек не могут позволить себе здоровое питание. В результате одни страты населения (свыше 400 млн человек) имеют недостаточный вес, а другие – напротив, имеют «перевес» или даже страдают от ожирения.

Более того, если в конце ХХ века «ожирение» как медицинский диагноз был у 20 % населения США, то в первой половине ХХI века этот показатель превысил 40 % с ростом сопутствующих патологий (сердечно-сосудистые заболевания, сахарный диабет и др.).

Между тем в процессе производства пищи, ее упаковки и потребления активно загрязняются естественные экосистемы. На производство продовольствия уходит до 70 % расхода пресной воды, а на саму отрасль приходится треть всех выбросов парниковых газов. При этом с начала ХХ века на фермерских полях было утрачено примерно 75 % видов сельскохозяйственных культур. Фактически это диагноз неэффективного развития аграрного сектора.

Считается, что отсутствие доступа к электроэнергии большинства людей, проживающих в аграрных регионах стран глобального Юга, является одним из важнейших тормозов для сокращения масштабов голода и производства необходимого количества продовольствия, особенно для перспективного спроса.

И тем не менее на планете «достаточно еды и средств, чтобы никто не голодал». Иначе говоря, речь идет о необходимости совершенствования мировой продовольственной системы – расширении партнерских отношений между государствами и частным сектором, правительствами и деловыми кругами, гражданским обществом и мировыми структурами.

Использование новых технологий для минимизации нерационального использования земельных, водных и других ресурсов в производстве продовольствия и сельском хозяйстве позволит сократить выбросы и ограничить рост температурных параметров планеты. Планируется, что страны глобального Севера выйдут на искомый уровень по выбросам углерода к 40-м годам ХХI века, а страны Юга – на декаду позже.

Если же современные тенденции сохранятся, то к 2030 году число людей, страдающих от голода, превысит 800 млн человек (немногим менее 10 % населения мира). Иначе говоря, при нынешней динамике цивилизация не только не достигает искомой цели – «нулевой голод» к 30-м годам ХХI века, но и отодвигается в ее решении в среднесрочную перспективу.

Возобновляемая энергетика

Обеспечение энергетического потенциала человечества – один их решающих условий позитивного динамизма цивилизации. На этом пути по-прежнему немало препятствий. По данным ООН, свыше 700 млн человек в мире живут без доступа к электрическому обеспечению. Эти тренды особенно характерны для стран глобального Юга.

Из международных отчетов, к примеру, Международного энергетического агентства, следует, что последствия пандемии, в том числе карантинные меры, привели к тому, что почти 90 млн человек в Азии и Африке, которые ранее имели доступ к электроэнергии, больше не могут оплачивать свои основные энергетические потребности.

Африканский континент остается наименее электрифицированным в мире: более 500 млн человек не имеют доступа к электричеству. Особенно страдают страны Африки к югу от Сахары, где доля населения, не имеющего электричества, приближается к 80 %.

Расширение использования возобновляемых источников энергии могло бы смягчить планетарные климатические изменения, повысить устойчивость к волатильности цен и сократить затраты на энергоресурсы, рост которых истощает финансовые возможности развивающихся стран-импортеров. Страны глобального Юга, акцентировав внимание на солнечной и ветровой энергии, имеют возможность принципиально изменить региональную энергетическую ситуацию. Цены на возобновляемые энергоисточники вполне конкурентоспособны, а в сочетании с совершенствованием аккумуляторных устройств являются надежными источниками энергетических ресурсов. Стоимость электричества, генерируемого солнечными мини-энергосистемами, неуклонно снижается. Такие энергосистемы незаменимы в сельской местности, поддерживая функционирование отдаленных медицинских, хозяйственных и социальных структур.

Считается, что более трех четвертей всех выбросов парниковых газов приходится на долю мирового энергопотребления. И тем не менее, если в мире в целом объем инвестиций в развитие чистой энергетики увеличивается, то в странах с низким и средним уровнем дохода, то есть преимущественно в странах глобального Юга, эти показатели снижаются.

К 2030 году при сохранении современных тенденций, как показывают расчеты, по-прежнему без электрического обеспечения в мире будут оставаться свыше 600 млн человек. При этом доля возобновляемых источников энергии достигнет показателей 30 % общего баланса энергопотребления.

Климатический синдром

По данным одной из последних конференций ООН по климату (декабрь 2023), отчетливо проявляется противоречивость трендов. С одной стороны, «климатический идеал» – повышение температуры планеты на 1,5 градуса в пределах 2030 года, требует еще большего финансирования климатических усилий от мирового сообщества. С другой – по-прежнему значительные суммы государственного и частного финансирования направляются на деятельность, оказывающую негативное воздействие на окружающую среду, способствующую климатическим изменениям. Глобальный социум оперирует финансовыми ресурсами антиэкологической направленности, которые в 30 раз, по данным ООН, превышают суммы, инвестируемые в «зеленые» экономические решения.

По данным ООН, за последнюю декаду ХХI века концентрация парниковых газов в атмосфере не только растет, но характеризуется рекордными температурными показателями воздуха и воды, стремительным таянием ледников, повышением уровня мирового океана. Данные говорят об «особенно глубокой трансформации», происходящей в полярных и высокогорных регионах.

Конечно, в документах ООН отражены и позитивные тенденции, в том числе международные усилия относительно поэтапного отказа от озоноразрушающих веществ в соответствии с Монреальским протоколом. Они привели к уменьшению озоновой дыры в Антарктике за последнюю декаду ХХI века.

Кроме того, как отмечают специалисты, достижения в области прогнозирования, развития систем раннего предупреждения и скоординированного управления стихийными бедствиями позволили сократить число жертв экстремальных явлений. Тем не менее отмечается и увеличение экономических потерь.

Беспокоят мировую общественность скорость и масштабы таяния ледников Антарктиды и Гренландии. Площадь антарктического льда в наши дни достигла исторического минимума. Это означает реальный подъем уровня мирового океана, что, в свою очередь, может иметь существенные негативные последствия для населения прибрежных районов по всему миру. Антарктида, «спящий гигант», по выражению генсека ООН, начал пробуждаться… [...]

Турбулентность деглобализации

На полях конференции Рио-92 после развала СССР, в условиях «конца истории» и отторжения тезиса о «столкновении цивилизаций», казалось, что различные ветви цивилизации, объединенные единой целевой установкой на «выживание человечества», могут построить планетарную социоприродную систему, опирающуюся на принципы единства экономических, экологических и социокультурных процессов. Однако спустя три десятилетия экспансия пандемии коронавируса, ценовые нефтяные неурядицы, стремительное ухудшение региональной военно-политической обстановки радикально изменили статус глобализации: из доминирующей тенденции процессы глобального развития трансформировались в свою противоположность.

Кажется, ведущие страны мирового сообщества озаботились своей национальной безопасностью и спецификой исторического развития, возвращаясь к стереотипам идеологической конфронтации и военному противостоянию. По данным Стокгольмского международного института исследований проблем мира, расходы на военные цели, устанавливая «новые рекорды», оттягивают ресурсы, необходимые для полноценной реализации Целей устойчивого развития.

Для стран глобального Севера исторически характерен значительно более высокий уровень экономического развития, чем для глобального Юга. Степень глобальности целей предполагает, что эти целевые установки носят планетарное измерение. Иное дело, что масштабы, скажем, обеспечения женского равенства имеют различный характер в европейских и африканских условиях. Иначе говоря, странам Севера и Юга необходимы существенно разные усилия для их реализации. Более того, полноценное выполнение ЦУР в глобальном масштабе возможно лишь при реальной и эффективной поддержке стран глобального Севера.

Но один из парадоксов заключается в том, что выход на уровень разрешения такой базовой цели, как, например, борьба с изменением климата, зависит от эффективности управления выбросами парниковых газов как странами глобального Севера (США и ЕС), так и глобального Юга (Индия) и Китая, стремительно входящего в «зону ответственности» Севера. И очевидно, что подавляющее большинство стран Юга исходя из уровня национального развития не имеют возможности выделять необходимые ресурсы для выполнения ЦУР.

Подавляющее большинство ЦУР носят имманентно глобальный характер. В большинстве стран механизмы реализации стратегии устойчивого развития регулируются на государственном уровне в рамках правительственных структур. И хотя рейтинг стран по индексу устойчивого развития становится все более престижным (первые места постоянно отдаются малым странам Северной Европы), тем не менее традиционные показатели, такие как ВВП, по-прежнему определяют иерархию стран. В этом контексте США или Китай занимают лидирующее положение, а по критериям устойчивости не попадают даже в первую десятку.

Фиксация показателей устойчивого развития все более широко связывается с реализацией доктрины ESG («экология, социальная политика и корпоративное управление»), в рамках которой балансирование экологических, социальных и управленческих решений приобретает отчетливо конкретное измерение. Тем самым социум фактически принижает уровень своих притязаний, понимая – лучше синица в руках (выход на уровень устойчивой локальной системы), чем журавль в небе (полная реализация ЦУР).

Большинство прогнозов, в том числе и под эгидой ООН, выпущенных в свет во второй декаде ХХI столетия, исходит из того, что программа Целей устойчивого развития полностью не будет завершена в 30-х годах. Эксперты настойчиво предрекают формирование «нового мирового порядка», связанного с трансформацией архитектоники взаимоотношений основных игроков на международной арене.

Очевидно, турбулентный период современной глобальной социоприродной системы должен смягчиться, чтобы создать условия для хотя бы частичной реализации ЦУР. В противном случае цивилизация вступит на путь реализации прогнозов стремительной исторической деградации.

ЦУР – продвижение глобального социума к будущему как к ускользающему горизонту, то есть отодвигаемому по мере его приближения. И этот бесконечный процесс – основа позитивного видения тренда мировой динамики.