Левый поворот

На Кубе начнут выпускать российские карты «Мир». Об этом заявила глава Центрального банка Республики Лилия Дельгадо. Можно ли это назвать новым шагом к сближению стран? Вероятно, да. Тем более что расплачиваться картой «Мир» на Острове свободы можно уже давно.

Правда, поначалу сообщения СМИ несколько опережали факты: пару лет назад туристы отмечали, что многие банкоматы на Кубе не обслуживают российские карты, однако со временем ситуация выравнялась. Теперь «Мир» и вовсе будут выпускать кубинские банки. Руководитель ЦБ страны заверила журналистов, что российская платёжная система нужна не только туристам, но и местным жителям, которые регулярно бывают в России.



Стратегическое партнёрство РФ и Кубы продиктовано и общностью истории стран, и текущими реалиями. С приходом к власти Мигеля Диас-Канеля, который отошел от внутриполитической линии Кастро и даже разрешил малый частный бизнес со штатом до 100 сотрудников, Остров свободы не покинул зону интересов России, а как раз наоборот. Только в этом году РФ и Куба заключили 13 новых соглашений о сотрудничестве – главным образом в сфере науки и здравоохранения. Товарооборот между двумя странами составляет примерно 250 млн долларов в год. Впрочем, это более чем скромный показатель с учетом данных по сотрудничеству РФ и других стран Латинской Америки (почти половина суммы общего товарооборота здесь приходится на одну только Бразилию, 12,4 млрд долларов в год).

«Объём товарооборота с Кубой всегда нестабилен – как правило, в пределах 200-400 млн долларов в год. Цифра эта могла доходить до 400 млн и выше в зависимости от конъюнктуры рынка. Как правило, это было связано с нашими поставками техники и авиации. В первом квартале 2024 года этот показатель, наоборот, сильно падал, – комментирует Советник директора Института Латинской Америки РАН Николай Калашников. – Что касается карты "Мир", планы выпускать её на Кубе я считаю очень позитивным шагом для сближения двух стран и для упрощения платёжных операций. Допускаю, что сначала эта система может работать со сбоями, но в итоге её получится отладить».

Как бы то ни было, в первую очередь Гавана важна для Москвы в геополитическом плане, и Карибский кризис 1962 года не позволяет в этом усомниться. При этом партнёрство России и Кубы лишь один из элементов пазла системы отношений с Латинской Америкой, без которой многополярный мир априори невозможен.



При этом аналитики часто упускают один нюанс. Глобальный Юг – это не только развивающийся рынок и справедливые претензии БРИКС и МЕРКОСУР на демонтаж старой системы мироустройства с гегемонией США. Это конгломерат независимых государств, которые столкнулись с глобальным идейным кризисом. Именно сейчас, в XXI веке, вновь обострились конфликты левых и правых. Амплитуда этих политических качелей впечатляет: мы наблюдали это в Бразилии с приходом Лулы да Силвы и наверняка увидим в постмилеевской Аргентине, когда главный «анархо-капиталист» земного шара уступит место очередному социалисту. Основы прочного альтернативного миропорядка, о котором так долго мечтали политологи, не появятся как deus ex machina – для этого нужен идеологический проект, который подтвердит диагноз «тупик» и смахнёт ферзей с мировой шахматной доски.

Но именно здесь коренится серьёзная концептуальная проблема. Успешное встраивание России в систему глобального периферийного капитализма давно не позволяет выходить за рамки общепринятого «буржуазного» дискурса. Говоря языком Антонио Грамши, культурная гегемония Запада (и капитализма в целом) по-прежнему не ставится под сомнение. А ведь именно антикапиталистический тренд был чуть ли не главным козырем в отношениях с Латинской Америкой в XX веке. Память о глобальном левом проекте до сих пор подпитывает «репутационный капитал» России на мировой арене, нравится это кому-то или нет. Отсутствие же этого проекта позволяет правым всего мира усиливать позиции и сколачивать международные союзы – от Prosur до недавно созданной организации «Патриоты для Европы» под эгидой Виктора Орбана. Ещё более ярким симптомом стало появление в 2021 году латиноамериканского «Антикоммунистического альянса», возглавляемого испанскими ультраправыми из партии Vox (к слову, эта радикальная партия, преодолев маргинальный статус, ещё в 2019 году умудрилась войти в испанский парламент).

С повторным приходом Дональда Трампа на пост президента США национальный консерватизм стал особенно модным трендом, и что будет дальше – вопрос открытый.



Заметим, что социальная жизнь современной Латинской Америки выглядит как весьма красноречивая иллюстрация к «Капиталу» Маркса. Пресловутый индекс Джини, который показывает уровень расслоения по доходам, в большинстве стран региона превосходит 40 %, а в Бразилии и Колумбии он перевалил за 50 % (данные Всемирного банка). Венесуэльские учителя который год устраивают массовые забастовки, т. к. ежемесячной зарплаты в 15-20 долларов США с трудом хватает даже на скудный рацион. Местным жителям, как и местным элитам, нужна идея, которая объяснит алгоритм выхода из господствующей модели капитализма. В противном случае Латинская Америка не переживала бы очередной «левый поворот», итогом которого стал приход к власти социалистов – от совсем умеренных (Колумбия, Мексика, Бразилия, Чили) до более радикальных (Куба, Никарагуа). Теоретически и мы могли бы эффективно играть на этом идейном поле. Недаром образы Че Гевары и Фиделя Кастро вписаны не только в интернациональный, но и в сугубо российский культурный контекст, и даже в маркетинг.

Мир прагматичен, но время подумать о будущем есть. Несмотря на повышенное внимание к нефти и редкоземельным металлам, рынок идей окажется не менее актуальным, чем рынок финансовый. Он и даст шанс Латинской Америке сыграть на нем одну из ведущих партий. Впрочем, не стоит уповать на «мягкую силу», поскольку это лишь инструмент. Первая четверть XXI века доказала, что образами и симулякрами сыт не будешь. Что бы ни писали постмодернисты, содержание всегда будет важнее формы.

---

Алексей Бодяшкин
Иллюстрация: «За рубежом», Midjourney