Климат, БРИКС и политика

Изменение климата названо в Климатической доктрине России «одним из наиболее серьезных вызовов XXI века», и с этим трудно не согласиться. Среди ученых по всему миру сложился консенсус относительно ключевой роли в этом процессе антропогенного фактора в виде эмиссии парниковых газов (ПГ). Согласно шестому оценочному докладу (AR6) Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), к 2020 г. рост средней глобальной температуры на планете по сравнению с доиндустриальной эпохой (1850–1900 гг.) составил 1,1 °С. В то же время заявленные к настоящему моменту государствами меры смягчения (англ. mitigation) изменений климата недостаточны для удержания роста глобальной температуры, обозначенного Парижским соглашением 2015 г.

В мировой климатической политике крайне важна роль стран БРИКС. Еще до расширения на страны объединения приходилось чуть менее половины общемировых выбросов углекислого газа (~47 %). После вступления Египта, ОАЭ, Саудовской Аравии, Ирана и Эфиопии в 2024 г. этот показатель превысил 50­-процентную отметку (51,76 %). Учитывая, что в БРИКС теперь проживает более 45 % населения Земли, а совокупный ВВП составляет свыше четверти мирового (~27 %), становится очевидно, что успех глобальной борьбы с изменением климата во многом зависит именно от стран объединения, так как проблему митигации нельзя решить без декарбонизации экономик стран БРИКС.

Хотя у пяти новых участников БРИКС подходы к климатической политике существенно различаются, глобальные климатические изменения представляют для них и других стран мира существенные вызовы экономического, политического и социального характера. Четыре новых участника относятся к группе развивающихся стран (лишь Эфиопия – к наименее развитым), экономика трех из которых зависит от ископаемых видов топлива. В то же время вся пятерка особенно уязвима перед негативным влиянием изменения климата: в рейтинге климатической уязвимости новые страны находятся в зонах риска от среднего до очень высокого. Этими обстоятельствами предопределяется актуальность климатической политики для всех них в контексте как смягчения последствий изменения климата и декарбонизации экономики (особенно для нефтедобывающих стран Залива), так и адаптации.

Таким образом, расширение БРИКС открывает новые возможности в области борьбы с изменением климата для всего объединения. В аналитической записке будут рассмотрены климатическая политика новых участников БРИКС и возможности для расширения их сотрудничества в этой сфере с Россией и под эгидой объединения.

ОБЗОР КЛИМАТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ НОВЫХ УЧАСТНИКОВ БРИКС

ЕГИПЕТ:

Египет – одна из самых динамично развивающихся стран Африки. В последние десятилетия население страны устойчиво растет, недавно преодолев отметку в 100 млн человек. Вместе с ним повышается и энергоемкость экономики, которая существенно зависит от экспорта ископаемых видов топлива, в первую очередь природного газа. Страна является вторым по величине производителем этого энергоносителя в Африке, и на нее приходится около трети его потребления на континенте. По этим причинам Египет активно продвигает природный газ как основной «переходный» вид топлива. Климатическую политику Каира можно охарактеризовать как умеренную.

В 2022 г. Египет принял Национальную стратегию в области изменения климата (англ. National Climate Change Strategy) до 2050 г. В качестве главной цели в ней обозначено «достижение устойчивого экономического роста и низкоэмиссионного развития в различных секторах экономики». Это предполагает увеличение доли возобновляемых и альтернативных источников энергии в первичном энергопотреблении, сокращение выбросов от использования углеводородов, в том числе за счет развития низкоуглеродных технологий, например по улавливанию, использованию и хранению углерода (англ. Carbon Capture, Utilisation and Storage, CCUS), повышение энергоэффективности, переход к устойчивому потреблению и производству в неэнергетических секторах. Отдельной целью выделяются меры по адаптации и повышению устойчивости к климатическим изменениям и их негативным последствиям, что включает совершенствование системы здравоохранения, а также защиту экосистем, природных ресурсов, инфраструктуры и объектов культурного наследия. Три оставшиеся цели касаются совершенствования управленческих мер по борьбе с изменением климата и инфраструктуры климатического финансирования, развитие научных исследований и технологий, а также повышение общей осведомленности в сфере климата.

Египет стремится играть активную роль в мировой климатической политике – в 2022 г. он принял 27­-ю Конференцию сторон (КС­27; англ. Conference of the Parties, COP) Рамочной конвенции ООН по изменению климата (РКИК; англ. United Nations Framework Convention on Climate Change, UNFCCC) в Шарм-­эш­-Шейхе. Ее основным источником служит запущенная в 2022 г. программа «Взаимосвязь водных ресурсов, продовольствия и энергетики» (англ. Nexus of Water, Food and Energy), в рамках которой ряд правительств, международных банков развития и представителей частного сектора и филантропии софинансируют египетские климатические проекты. По состоянию на 2023 г. бюджет программы составлял 14,7 млрд долл., и правительство страны позиционирует его как «образцовую» модель государственно­-частно­филантропического партнерства для других стран.

В переговорном процессе РКИК Каир делает акцент на принципы климатической справедливости (англ. climate equity), справедливого перехода (англ. just transition), «общей, но дифференцированной ответственности» (англ. common but differentiated responsibility) и выступает за более амбициозные глобальные климатические цели и увеличение зеленого финансирования для развивающихся стран.

ОБЪЕДИНЕННЫЕ АРАБСКИЕ ЭМИРАТЫ

ОАЭ входят в десятку крупнейших производителей нефти в мире. Несмотря на меры по диверсификации экономики, доля нефтегазового сектора все еще составляет более четверти ВВП, а ископаемые виды топлива доминируют в первичном энергопотреблении страны (92,7 %). Эмираты не только одна из богатейших стран мира, но и один из мировых лидеров по объему выбросов углекислого газа на душу населения. Вкупе с непростыми климатически­ми условиями и высокой уязвимостью в контексте изменения климата это ставит перед ОАЭ классическую дилемму развивающихся стран между декарбонизацией экономики и сохранением темпов экономического роста. Эти обстоятельства главным образом определяют климатическую политику Абу­Даби.

В 2021 г. Эмираты первыми на Ближнем Востоке поставили цель по достижению углеродной нейтральности, запустив стратегическую инициативу Net Zero by 2050. В 2023 г. накануне КС ОАЭ приняли Долгосрочную климатическую стратегию (англ. Long-Term Strategy, LTS), раскрывающую план Эмиратов по достижению угле­родной нейтральности. Среди прочего в ней детализируются секторальные меры по декарбонизации электроэнергетики, промышленности, транспорта, сектора зданий, сельского хозяйства и сферы обращения с отходами.

В год председательства в КС Эмираты так­же обновили свои ОНУВ, в которых поста­вили климатические цели до 2030 г. К этому моменту ОАЭ должны сократить общие нетто­выбросы ПГ на 19 % по отношению к базовому 2019 г. – здесь Эмираты пошли несколько дальше многих развивающихся стран, которые обычно ставят промежуточные цели по отношению к базовому сценарию. Предполагаются также и секторальные сокращения, основная часть которых придется на сектор зданий (56 %) и электроэнергетику (51 %). Декарбонизировать электрогенерацию в значительной степени предполагается за счет увеличения доли возобновляемой и атомной энергии – уже сейчас она составляет 18,4 %. В канун КС­29 в Баку ОАЭ опубликовали третью версию ОНУВ с еще более амбициозными целями на 2035 г.: теперь эмиссии ПГ предполагается сократить на 47 % по сравнению с базовым 2019 г.

В части смягчения последствий изменения климата Абу­Даби уделяет приоритетное внимание развитию ВИЭ, решениям в области энергоэффективности и хранения энергии, водородной энергетике, технологиям CCUS и зеленым материалам. ОАЭ активно инвестируют в технологии ВИЭ (до 2030 г. в них планируется вложить 54 млрд долл.) – преимущественно в области солнечной энергетики – и позиционируют себя одним из мировых лидеров в этой сфере – с 2009 г. в стране располагается штаб­квартира Международного агентства по возобновляемым источникам энергии (IRENA). Абу­-Даби планирует значительно нарастить производство водорода – до 14,9 млн т в год на горизонте до 2050 г., из которых по 47,5 % будет приходиться на голубой и зеленый водород. Технологии по улавливанию и хранению углерода должны обеспечить до трети всех сокращений эмиссии ПГ в промышленности к 2050 г., однако пока они развиты довольно слабо. Кроме того, для достижения своих амбициозных климатических целей Эмираты прибегают и к углеродным офсетам. Например, дубайская компания Blue Carbon арендовала лесные массивы площадью с Соединенное Королевство в Зимбабве, Замбии, Кении, Танзании и Либерии для производства углеродных единиц для эмиратских нефтегазовых компаний, за что подверглась острой критике.

В качестве приоритетных сфер для адаптационных мер в ОАЭ выделяют энергетику (особенно электро­), инфраструктуру, здравоохранение, окружающую среду и продовольственные системы.

В переговорном процессе РКИК Эмираты отстаивают интересы развивающихся и особенно нефтедобывающих (ОПЕК) стран и даже пытаются играть роль посредника между ними и развитыми странами. Именно по этой причине страна стремилась принять у себя КС­28, которая в итоге получила неоднозначную оценку экспертов и общественности. По сообщениям в СМИ, исполнительный директор эмиратской нефтегазовой госкомпании ADNOC Султан Ахмед Аль­Джабер, который председательствовал на Конференции в Дубае, подспудно использовал ее для заключения новых сделок.

САУДОВСКАЯ АРАВИЯ

Статус второй нефтяной державы мира и полная зависимость экономики от ископаемых видов топлива (99,9 % первичного энергопотребления) создают для Саудовской Аравии схожие с ее восточным соседом климатические вводные. Как и Абу­Даби, Эр­Рияд в обозримом будущем не намерен снижать инвестиции в нефтегазовые проекты, поэтому отстаивает обходные способы смягчения последствий изменения климата. Зачастую они оказываются лишь видимостью реальных мер, поскольку не могут компенсировать ущерб от использования ископаемых видов топлива.

Саудовская Аравия планирует достичь углеродной нейтральности к 2060 г., однако до сих пор не представила полноценную климатическую стратегию или хотя бы план действий, ограничиваясь амбициозными заявлениями. В 2021 г. в рамках всеобъемлющей программы реформ «Видение - 2030» (англ. Vision 2030), которая среди прочего ставит задачей постепенную диверсификацию ресурсоориентированной экономики страны, наследный принц КСА Мохаммед бин Салман Аль Сауд запустил «Зеленую инициативу» (англ. Saudi Green Initiative). Проект призван содействовать стране в достижении климатических целей за счет сокращения выбросов ПГ, облесения (планируется высадить 10 млрд деревьев) и охраны земель и морей (через признание 30 % сухопутной и морской территории страны охраняемой).

В том же году королевство представило обновленные ОНУВ, по которым планирует к 2030 г. сократить эмиссии ПГ на 278 млн т СО2-­экв. по сравнению с базовым 2019 г. Поскольку в новой редакции ОНУВ плановый показатель был увеличен более чем в два раза, КСА обозначило новую цель как «наиболее амбициозную из возможных». При этом она не представляет фиксированное безусловное обязательство, поскольку будет зависеть от темпов экономического роста королевства и его успехов в диверсификации экономики в долгосрочной перспективе. Здесь ОНУВ КСА предполагают два сценария для определения «динамических базовых линий (базового года. – Прим. авт.)». Королевство либо будет экспортировать углеводороды и вкладывать выручку в диверсификацию экономики, либо сосредоточится на индустриализации «с устойчивым использованием» ископаемого топлива, если экспорт не удастся нарастить из-за декарбонизации мировой экономики.

В качестве рамочного подхода к декарбонизации Эр-­Рияд провозглашает по­строение «углеродной экономики замкнутого цикла», основанной на четырех R: сокращении, повторном использовании, переработке и удалении выбросов ПГ (англ. reduce, reuse, recycle, remove). Саудовская Аравия планирует диверсифицировать экономику, параллельно снижая нагрузку на климат через повышение энергоэффективности, развитие возобновляемой и водородной энергетики, использование технологий CCUS, а также повышение доли природного газа в электрогенерации и сокращение выбросов метана.

В области энергоэффективности КСА реализует специальную программу (англ. Energy Efficiency Program), которая охватывает промышленность, сектор зданий и наземный транспорт – три сектора экономики, на которые приходится 90 % национального спроса энергии.

К 2030 г. Саудовская Аравия намерена довести долю ВИЭ в первичном энергопотреблении до 50 %. Несмотря на солидный потенциал страны в области солнечной (6­-е место в мире) и ветроэнергетики (13-­е место в мире), такой сценарий представляется мало реалистичным, если учесть, что в 2022 г. этот показатель составлял лишь 0,1 %. Способствовать достижению этой цели призвана Национальная программа по возобновляемой энергетике (англ. National Renewable Energy Program).

Королевство уже не первое десятилетие активно развивает и продвигает технологии CCUS как средство смягчения. В этой сфере Эр-­Рияд намерен к 2035 г. нарастить потенциал для улавливания и хранения 44 млн т СО2-экв. Сейчас в саудовском промышленном городе Джубайль строится один из крупнейших CCUS-­хабов в мире. После ввода в эксплуатацию, который планируется не позднее 2027 г., его мощность составит до 9 млн т. СО2­-экв. Цели по улавливанию и хранению углерода ставят и саудовские нефтегазовые гиганты: например, Saudi Aramco наметила для себя планку в 11 млн т. СО2­-экв. к 2035 г.

Саудовская Аравия также уделяет внимание развитию углеродных рынков. В 2021 г. королевство запустило добровольный углеродный рынок для стран Ближнего Востока и Северной Африки, а на КС­27 объявило о создании национального Механизма углеродных единиц и офсетов (англ. Greenhouse Gas Crediting & Offsetting Mechanism).

Инициативы КСА в области смягчения изменения климата не ограничиваются пределами страны, но также выходят и на региональный уровень. В 2021 г. Эр­-Рияд запустил «Ближневосточную зеленую инициативу» (англ. Middle East Green Initiative), призванную объединить усилия стран региона для более эффективной борьбы с изменением климата. В рамках инициативы по всему Ближнему Востоку планируется высадить 50 млрд деревьев (или около 5 % от глобальной цели по облесению), а также сократить выбросы на 670 млн т СО2-экв., что фактически соответствует совокупности ОНУВ стран региона и не предполагает дополнительных усилий.

В части адаптации Саудовская Аравия придает приоритетное значение управлению водными ресурсами, защите экосистем моря, планированию городской инфраструктуры, облесению и борьбе с опустыниванием. Последний вопрос особенно актуален для королевства: в декабре 2024 г. оно приняло 16-­ю сессию Конференции сторон Конвенции ООН по борьбе с опустыниванием.

В переговорном процессе РКИК КСА, как и многие развивающиеся страны, отстаивает принципы справедливости и общей, но дифференцированной ответственности, увязывает борьбу с изменением климата с другими целями устойчивого развития (ЦУР; англ. Sustainable Development Goals, SDGs) и борьбой с нищетой. Тем не менее многие практики отмечают деструктивную роль Эр­-Рияда в переговорном процессе РКИК. По сообщениям в СМИ, руководство Саудовской Аравии намеренно противодействует глобальным усилиям по отказу от ископаемых видов топлива, развивая углеродоемкие инфраструктурные проекты в странах Азии и Африки.

Несмотря на громкие инициативы по диверсификации экономики и амбициозные климатические цели, эксперты оценивают реальные меры Саудовской Аравии по борьбе с изменением климата как критически недостаточные, а плавающие плановые показатели на 2030 г. – как несопоставимые с целями Парижского соглашения. В целом зеленая повестка представляется Эр­-Рияду навязанной извне и явно противоречащей его долго­срочным экономическим интересам. Тем не менее королевство не может оставаться пассивным наблюдателем в мировой климатической политике, поэтому пытается адаптироваться и даже влиять на глобальные процессы изнутри.

ИРАН

Исламская Республика Иран – один из крупнейших производителей углеводородов в мире и развивающаяся страна с устойчиво растущим спросом на энергоносители. С 2020 г. иранская экономика постепенно восстанавливается после очередного витка американских санкций при Д. Трампе и пандемии COVID-19, достигнув уровня 2015 г. Этому во многом способствуют меры по диверсификации экономики и растущие нефтегазовые доходы, которые по-прежнему составляют значительную долю ВВП Ирана (23 %). Тем не менее, благодаря сохраняющемуся санкционному режиму, экономическая ситуация в стране остается нестабильной, что значительно ограничивает возможности Тегерана в борьбе с изменением климата.

Несмотря на высокую уязвимость к климатическим изменениям, Иран остается одним из нескольких государств мира, не ратифицировавших Парижское соглашение. На КС­26 в Глазго представители Исламской Республики напрямую увязали ратификацию соглашения со снятием международных санкций. Эта позиция определяет характер всей климатической политики Ирана, который, будучи крупным производителем ископаемого топлива и эмитентом ПГ (1,78 % мировых выбросов), пытается использовать ее в качестве внешнеполитического рычага в отношениях с западными державами. О внешнеполитической инструментализации климатической повестки Тегераном говорит и тот факт, что на КС­28 представители Исламской Республики не явились из-за участия в ней делегации Израиля.

Маргинальное положение климата во внутриполитической повестке Ирана проявляется в скромных и несистематических мерах по смягчению последствий изменения климата и адаптации к ним. В стране до сих пор отсутствует цель по углеродной нейтральности, а Национальный стратегический план по изменению климата не обновлялся с 2017 г. Незадолго до подписания Парижского соглашения в 2015 г. Тегеран представил предполагаемые ОНУВ (англ. Intended Nationally Determined Contribution, INDC), которые на данный момент остаются последними публичными климатическими целями Исламской Республики. Согласно документу, к 2030 г. Иран планирует сократить выбросы ПГ от 4 % (безусловная цель) до 12 % (условная цель), по сравнению с базовым сценарием. По расчетам экспертов, страна достигнет этой цели без особых усилий, поскольку базовый сценарий рассчитан с большим запасом, однако де-факто это приведет к росту эмиссии в диапазоне 125–145 % по сравнению с уровнем 2010 г. Таким образом, заявленные Тегераном климатические цели оцениваются экспертами как «критически недостаточные».

Санкционный режим и экономическая нестабильность вынудили правительство Исламской Республики пересмотреть и без того умеренные климатические меры и значительно сократить инвестиции в возобновляемую энергетику. Это нашло отражение в главном документе экономического планирования в Иране – седьмом Пятилетнем плане развития на 2023–2027 гг. По сравнению с предыдущей версией, в нем практически отсутствуют экологические и климатические меры, в том числе по смягчению, развитию ВИЭ и адаптации, а основной фокус сделан на восстановление экономики. При этом правительство все же намерено ввести в эксплуатацию ВИЭ­-проекты общей мощностью 10 ГВт к 2026 г. Ряд планируемых мер по борьбе с изменением климата, в том числе в части адаптации, содержится в последнем на данный момент Национальном сообщении Ирана в РКИК от 2017 г., однако сейчас их едва можно назвать актуальными в связи со значительными политико-экономическими переменами.

Таким образом, климатическая политика Тегерана оказалась заложницей его международно-политического положения, которое значительно затрудняет как самостоятельные меры по борьбе с изменением климата, так и привлечение внешней помощи, в том числе финансовой и технологической. В предполагаемых ОНУВ Ирана констатируется, что достижение поставленных климатических целей возможно «только в отсутствие любых форм ограничений и санкций».

ЭФИОПИЯ

Второе по величине население в Африке (126,5 млн чел.) и одна из самых быстро­ растущих экономик континента, значительная доля сельского хозяйства в ВВП (37,64 % в 2022 г.) и мизерная доля в общемировом объеме выбросов CO2 (0,05 %), в том числе в исторической перспективе, – все эти обстоятельства определяют национальный контекст климатической политики Эфиопии. Будучи единственной наименее развитой страной по классификации UNCTAD среди новых участников БРИКС, она сильнее всего зависит от внешней помощи для борьбы с изменением климата, а к ее климатическим целям предъявляются наименьшие требования.

Основу первичного энергопотребления Эфиопии составляет биомасса (87,2 %), а в электрогенерации страна на 100 % полагается на ВИЭ, преимущественно гидроэнергетику (96,7 %). В перспективе правительство планирует диверсифицировать ВИЭ­-генерацию, сократив долю ГЭС до 55 % к 2040 г. При этом доступ к электроэнергии есть менее чем у половины населения Эфиопии, поэтому в рамках государственной программы планируется полностью электрифицировать страну к 2025 г. Основными эмитентами CO2 выступают транспорт и промышленность (50 % и 41 % соответственно), однако двуокись углерода далеко не основной ПГ в общем объеме выбросов Эфиопии. Бóльшая их часть приходится на метан (CH4) и закись азота (N2О), а их главным «поставщиком» выступает сельскохозяйственный сектор.

В обновленной версии ОНУВ от 2021 г. Аддис-­Абеба ставит две цели по выбросам на 2030 г.: безусловная предполагает сокращение эмиссии на 14 % относительно базовой траектории, а условная – на амбициозные 68,8 %. Основные сокращения предполагаются в секторе землепользования, изменений в землепользовании и лесного хозяйства (ЗИЗЛХ), преимущественно за счет ухода от биомассы как основного источника энергии для домохозяйств. В энергетике и промышленности, наоборот, ожидается увеличение выбросов за счет активного экономического роста и урбанизации. При этом, согласно базовому сценарию, основная доля выбросов ПГ в 2030 г. – 83 % – будет по-прежнему приходиться на сельское хозяйство.

Эксперты оценивают безусловную цель Эфиопии на 2030 г. как совместимую с 1,5­-градусной планкой Парижского соглашения с учетом справедливого распределения климатической ответственности (англ. fair share), а общие климатические усилия Аддис­-Абебы – как «почти достаточные». Секторальные меры на перспективу до 2050 г. содержатся в долгосрочной стратегии низкоуглеродного развития. Любопытно, что Эфиопия не установила цель по углеродной нейтральности, однако в сценариях долгосрочной стратегии в качестве ориентира фигурирует 2050 г.

Эфиопия планирует постепенно наращивать поглощающий потенциал за счет дополнительных мер по облесению. В 2019 г. премьер­-министр Абий Ахмед Али запустил общенациональную инициативу «Зеленое наследие» (англ. Green Legacy), в рамках которой по всей стране уже высажено 25 млрд саженцев и в ближайшие четыре года планируется высадить еще столько же.

Достигнуть заявленных климатических целей Эфиопия не сможет без внешней помощи. По расчетам ОНУВ, на меры по смягчению и адаптации требуется 316 млрд долл., 80 % которых необходимо привлечь в качестве внешнего климатического финансирования. Кроме того, на реализацию климатической политики Аддис­-Абебы серьезно повлияла гражданская война в Тыграе в 2020–2022 гг., а сохраняющаяся внутриполитическая напряженность может иметь в перспективе негативные эффекты.

КЛИМАТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА НОВЫХ УЧАСТНИКОВ БРИКС: ВЫЗОВЫ И ВОЗМОЖНОСТИ

Четыре из пяти новых участников БРИКС – развивающиеся страны, и к их климатической политике предъявляются умеренно амбициозные требования. Согласно РКИК, это продиктовано не только уровнем их экономического развития, но и ограниченным историческим вкладом в общемировые выбросы. Тем не менее вся пятерка в настоящее время находится в состоянии интенсивного роста экономики и энергопотребления, и на нее совокупно приходится 4,67 % выбросов углекислого газа, что практически эквивалентно годовой эмиссии в России. В то же время все пять новых участников объединения находятся в климатически неблагоприятных регионах Ближнего Востока, Северной и Восточной Африки и особенно подвержены негативным последствиям изменения климата.

У каждой из новых стран свой задел в области смягчения последствий изменения климата. Для одних климатическая политика представляется действенным внешнеполитическим инструментом (ОАЭ, Саудовская Аравия), для других – находится на периферии внутриполитической жизни и осложняется нестабильной национальной или международной обстановкой (Эфиопия, Иран). Четыре из пяти новых участников – нефтегазодобывающие страны, для которых энергопереход представляет серьезный вызов экономического и политического характера, а климатическая политика является вынужденной мерой. Тем не менее у всех пяти стран огромный потенциал в области ВИЭ (особенно солнечной и ветроэнергетики). В части климатического финансирования новые участники БРИКС довольно неоднородны: в то время как одни остро нуждаются во внешней помощи для осуществления энергоперехода (Египет, Эфиопия, Иран), другие полагаются на собственные ресурсы (ОАЭ, Саудовская Аравия).

Рассмотрим, какие возможности после расширения БРИКС открываются как для России, так и для всего объединения как актора мировой климатической политики в целом.

ДЛЯ РОССИИ

Россия может использовать свои традиционно сильные отрасли, чтобы содействовать борьбе новых участников БРИКС с изменением климата. Во-первых, в области энергоперехода – за счет продолжения текущих и запуска новых проектов в сфере мирного атома. В настоящий момент Росатом строит АЭС в Египте («Эль Дабаа») и Иране («Бушер»), однако большой потенциал в этой области есть как в этих же странах, так и у других участников. Во-вторых, Россия могла бы содействовать новым участникам объединения в обеспечении продовольственной безопасности, причем за счет экспорта не только различных видов продовольствия, но и сельскохозяйственных технологий.

Кроме того, участие пяти новых стран в БРИКС открывает для России большие возможности в совместном развитии голубой и зеленой водородной энергетики (КСА, Египет, ОАЭ), а также устойчивой мобильности. Взаимно полезным мог бы стать и обмен опытом по развитию регулируемых и добровольных углеродных рынков.

ДЛЯ БРИКС

БРИКС выступает за более справедливую систему международных отношений, что должно (и может) найти отражение в его глобальном климатическом позиционировании. Через продвижение более справедливых путей энергоперехода и борьбу с чрезмерной политизацией и экономической инструментализацией климатической повестки на международной арене объединение способно достичь лидерства в области борьбы с изменением климата и стать примером для развивающихся стран Глобального Юга, перехватив инициативу у развитых стран Запада. В новом составе БРИКС способен предложить миру новую модель развития, примиряющую проблемы экономического роста и устойчивого развития, что, однако, потребует тесной координации климатической политики его участников.

Эти идеи уже нашли отражение в итоговой декларации Казанского саммита БРИКС, в том числе принципы справедливого перехода, общей, но дифференцированной ответственности, а также технологической нейтральности. В ходе российского председательства в БРИКС уже создана Контактная группа по вопросам изменения климата и устойчивого развития и принята Рамочная программа по изменению климата и устойчивому развитию. В конце августа 2024 г. участники объединения подписали Меморандум о партнерстве БРИКС по углеродным рынкам. Это представляется перспективным направлением сотрудничества в рамках объединения, особенно учитывая опыт его новых ближневосточных участников. Также планируется создание Платформы климатических исследований БРИКС, что имеет огромное значение для более объективной оценки глобальных климатических изменений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Согласно РКИК, от климатической политики новых участников БРИКС не ожидается чрезмерной амбициозности. Во всех пяти странах в настоящее время наблюдается интенсивный рост экономики и энергопотребления, и совокупно на них приходится практически столько же выбросов CO2, сколько и на Россию. В то же время все новые участники объединения особенно подвержены негативным последствиям изменения климата, поэтому перед ними остро стоит вопрос справедливого энергоперехода.

Тем не менее расширение БРИКС усилило разнородность подходов стран объединения ко всему спектру климатических вопросов, что продиктовано зачастую реактивным, вынужденным – иногда далеко не приоритетным – характером климатической политики новых участников. Это обстоятельство будет сдерживать динамику и ограничивать глубину и объем сотрудничества в области климата внутри БРИКС в обновленном составе. Потенциальное дальнейшее расширение может лишь осложнить климатическую кооперацию, несмотря на характер объединения как ведущей площадки развивающихся стран.

Несмотря на это, расширение БРИКС в перспективе открывает новые возможности в области борьбы с изменением климата как для каждой из его стран­основательниц, в том числе России, так и для объединения в целом.

Россия может использовать свои традиционно сильные отрасли, чтобы содействовать борьбе пяти новых участников БРИКС с изменением климата: мирный атом и продовольственную безопасность. В то же время новым участникам БРИКС также есть чем поделиться с Россией в климатической сфере: опытом в области развития технологий по улавливанию и хранению углерода, иными низкоуглеродными технологиями, например в секторах промышленности и зданий, а также ВИЭ-­технологиями. Вступление новых стран в БРИКС открывает для России большие возможности в совместном развитии голубой и зеленой водородной энергетики, а также устойчивой мобильности. Взаимно полезным мог бы стать и обмен опытом по развитию регулируемых и добровольных углеродных рынков. Самому БРИКС расширение позволит увереннее отстаивать более справедливые пути энергоперехода и вести борьбу с чрезмерной политизацией и экономической инструментализацией климатической повестки на международной арене, особенно со стороны развитых западных стран.

Председательство России в объединении в 2024 г. заложило основу для будущего развития общих углеродных рынков и совместных климатических исследований.

В то же время расширение усилило разнородность подходов стран БРИКС к решению проблемы изменения климата за счет во многом сдержанной климатической политики новых участников объединения. Этот фактор будет осложнять и замедлять кооперацию на климатическом направлении внутри БРИКС.

После вступления Египта, ОАЭ, Саудовской Аравии, Ирана и Эфиопии БРИКС трансформировался в одну из ведущих площадок, где представлены интересы стран Глобального Юга. В этом смысле у объединения как мультипликатора международных усилий его участников – при должной политической воле – есть уникальный исторический шанс закрепить за собой лидерские позиции в мировой климатической политике и сделать ее справедливее.