История одной телеграммы

В статье рассматриваются взаимоотношения двух крупнейших держав мира – США и Германской империи – в Мексике в начале ХХ в. Согласно доктрине Монро, Вашингтон всегда рассматривал эту латиноамериканскую страну как свою исключительную зону влияния. В Мексике противоречия между двумя странами переплелись в весьма острой форме, и при определенных обстоятельствах в Берлине стали рассматривать возможность военного союза с Мексикой в борьбе против вероятного общего противника – США. Одной из главных задач германской дипломатии накануне и в Первые годы войны 1914–1918 гг. стало провоцирование конфликта между соседними странами с целью отвлечь Белый дом от ситуации в Европе. В конце 1916 г. военно-политическое руководство Второго рейха пришло к выводу, что победа Германии в Первой мировой войне может быть достигнута только при помощи неограниченной подводной войны, но было очевидно, что это решение приведет к вступлению в войну на стороне Антанты Соединенных Штатов. Американо-мексиканская война могла бы оттянуть силы Вашингтона на южные рубежи своих границ. Таким образом, в Берлине было решено способствовать разжиганию мексикано-американского конфликта и заключению союза между Мексикой и Германией, который предусматривал возвращение этой стране ранее захваченных американцами территорий. Об этом свидетельствует телеграмма министра иностранных дел Германской империи, направленная посланнику в Мексике. В статье подчеркивается, что депеша Циммермана стала поводом для вступления США в войну на стороне Антанты, но причины этого шага лежали значительно глубже.

Девятнадцатого февраля 1917 г. У. Холл, глава Управления военно-морской разведки Великобритании, в состав которого входила так называемая «Комната 40» (подразделение Британского Адмиралтейства, которое было ведущим криптографическим органом страны во время Первой мировой войны), срочно вызвал к себе секретаря посольства Соединенных Штатов в Великобритании Э. Белла. Американцу была предъявлена телеграмма, которую 16 января 1917 г. министр иностранных дел (статс-секретарь) Германии А. Циммерман через посла в Вашингтоне И. Г. Берншторфа направил немецкому посланнику в Мексике Х. фон Экхардту. В ней сообщалось:

«Мы намерены 1 февраля объявить неограниченную подводную войну. Несмотря на это, будет сделана попытка сохранить нейтралитет Америки. В случае если нам это не удастся, мы предлагаем Мексике союз на следующих условиях: совместное ведение войны и совместное заключение мира. Широкая финансовая помощь и наше согласие на то, чтобы Мексика вернула себе путем завоевания потерянные ею раньше территории в Техасе, Нью-Мексико и Аризоне... Вышеизложенное доведите до сведения мексиканского президента в строго секретном порядке в момент, когда вспыхнет война с Соединенными Штатами. В дополнение внушите ему мысль, чтобы он предложил Японии принять одновременное участие в войне и в то же время выступил посредником между нами и Японией».

Прочтя депешу Циммермана, Э. Белл счел это незамысловатой уловкой британской секретной службы с целью вовлечь как можно скорее США в войну. Но У. Холл поклялся честью британского офицера, что документ подлинный, и в конце концов сумел убедить в этом американца. Двадцатого февраля Холл неофициально переслал копию телеграмма послу США в Лондоне У. Пейджу, а последний вскоре встретился с министром иностранных дел Великобритании А. Бальфуром и получил шифрованный текст с переводом на английский язык. После этого Пейдж сообщил о случившемся президенту В. Вильсону.

Основой успеха деятельности сотрудников «Комнаты 40» стала немецкая морская кодовая книга, которую русские союзники несколько лет тому назад передали в Адмиралтейство в Лондоне. Русские заполучили эти материалы с немецкого крейсера «Магдебург», когда тот сел на мель в Финском заливе недалеко от эстонского побережья в самом начале войны 26 августа 1914 г. Одна из шифровальных книг была найдена на крейсере, вторая – поднята нашими водолазами с морского дна вместе с другими документами и действующим шифровальным ключом. Экземпляр захваченной книги российское командование решило передать британским союзникам. Тринадцатого октября шифровальные коды были доставлены в Лондон и вручены лично первому лорду Адмиралтейства У. Черчиллю. С тех пор расшифровка секретных телеграфных немецких сообщений для британской секретной службы стала «делом техники».

Как в дальнейшем развивались события, известно: 1 февраля 1917 г. Германская империя возобновила неограниченную подводную войну, что вызвало неизбежные жертвы со стороны мирного населения и резкий рост антигерманских настроений в Соединенных Штатах. Ставшая достоянием широких масс неуклюжая дипломатическая телеграмма немцев только значительно их усилила. Американская общественность окончательно поверила в коварность Германии, готовой, как оказалось, в любую минуту воткнуть нож в спину их нейтральной стране. Вступление США в войну на стороне Антанты теперь стало неизбежным.

Чем же на самом деле была телеграмма Циммермана – грубой дипломатической ошибкой или просчитанным стратегическим решением военно-политической верхушки Германии? Каково ее значение для развития последующих событий?

В современной американской литературе до сих пор бытует мнение, что это событие было наглядным показателем «дисфункции» кайзеровского правительства на завершающем этапе войны, когда отдельная личность самостоятельно, не считаясь с позицией кайзера, канцлера и генерального штаба, смогла принять судьбоносное и роковое для страны решение. Стоило, дескать, под давлением сторонников Социал-демократической и Либеральной партий поставить во главе имперского внешнеполитического ведомства впервые за всю историю его существования не потомственного аристократа, а выходца из мелкобуржуазных еврейских кругов, как он тут же «натворил дел», проработав в должности только несколько месяцев.

Мы полагаем, что вся эта история стала лишь последним поводом, а не реальной причиной для вступления США в Первую мировую войну в апреле 1917 г. Такое развитие событий было совсем не случайным и не зависело от безграмотных действий некоторых генералов, адмиралов или дипломатов Германской империи. Апрель 1917 г. стал закономерным итогом внутри- и внешнеполитического развития США к этому историческому периоду и ознаменовал собой процесс превращения далекой заокеанской державы в одного из мировых лидеров.

Мексика совсем не случайно стала одной из главных причин раздора в германо-американских отношениях в исследуемый период. Именно в этой латиноамериканской стране противоречия между Берлином и Вашингтоном переплелись в весьма острой и замысловатой форме, и совсем не удивительно, что при определенных обстоятельствах военно-политическая элита Берлина рассматривала возможность реального союза с Мексикой в войне против вполне вероятного общего противника.

В 1910 г. в Мексике произошла революция, которая резко изменила значение этой страны не только на Американском континенте, но в какой-то степени и в мире в целом. До этой революции в Мексике безраздельно правил диктатор П. Диас. Тогда единственной европейской державой, которая могла бы бросить вызов доминирующим позициям в Мехико могучего северного соседа, была Англия. Влияние Германии здесь было весьма ограниченным. Только 6,5 % иностранных капиталовложений в Мексике были немецкими. В основном германские военно-политические и экономические интересы в Латинской Америке были сконцентрированы в трех странах – Аргентине, Бразилии и Чили. К тому же, в отличие от данных государств, где к этому времени проживали десятки тысяч немецких эмигрантов, в Мексике к 1910 г. постоянно проживали всего 2,5 тыс. жителей немецкого происхождения. И хотя с начала ХХ в. постепенно в страну стал проникать крупный немецкий финансовый и промышленный капитал, немцы в Мексике действовали в самом тесном сотрудничестве с американскими компаниями, безоговорочно признав доминирующее положение в этой стране США. Только в 1907 г. появились первые признаки возможной конфронтации между немецкими и американскими предпринимателями в Мексике, когда на рынок этой страны стали пытаться проникнуть финансовые группы, не связанные партнерскими интересами с капиталом США. Тем не менее главной сферой немецких интересов в Мексике в первое десятилетие ХХ в. оставалась экспортно-импортная торговля и государственные облигации, а именно в этих областях интересы американских инвесторов совпадали с немецкими. И германские дипломаты, и политики признавали значительные интересы США в Мексике и стремились избегать конфликтов с Вашингтоном в этой стране. «Хозяйственные интересы Соединенных Штатов в Латинской Америке <...> охватывают более всего Мексику и Панамский канал», – предупреждал руководство рейха посол в Вашингтоне И. Г. Берншторф.

Следует также обратить внимание на то, что в 1905 г. произошло важное изменение расстановки сил в Тихоокеанском регионе, которое сказалось и на международном положении Мексики. Победа Японии в войне с Россией означала появление на мировой арене новой державы с глобальными интересами, однако уже вскоре после окончания войны отношения между Токио и Вашингтоном настолько ухудшились, что в столицах двух стран стали поговаривать о новом вероятном конфликте на Тихом океане. Одним из поводов для этого стало принятие законодательным собранием штата Калифорния дискриминационных законов по отношению к лицам азиатского происхождения, в том числе к японским эмигрантам. Немцы тут же решили использовать Мексику или как инструмент для сближения с Соединенными Штатами на Дальнем Востоке, или же для дальнейшего разжигания вражды между ними и находящейся в союзе с Великобританией Японской империей.

Постепенно стали создаваться условия для более активного участия Германии и непосредственно в мексиканских делах. В декабре 1906 г. П. Диас обратился к немецкому послу Г. фон Вангенхайму с просьбой помочь в реформировании армии и введении в стране всеобщей воинской повинности, послав для начала в страну своих военных инструкторов. Посол тотчас же информировал канцлера Б. Бюлова: «Мексика будет обязана нам, и как результат амуниция и вооружение для планируемых резервных подразделений, за исключением скорострельных пушек, будут закуплены у нас», полагая при этом, что «упор военной реформы направлен против США». Предложение Г. фон Вангенхайма встретило полную поддержку германского кайзера Вильгельма II, который испытывал глубокое заблуждение в том, что Белый дом в условиях возможной конфронтации с Японией поддержит создание мощной союзнической армии на юге от своих границ, пусть она даже и будет организована при активном участии Германии. «Я полагаю, что к тому времени, когда Мексика превратится в заслуживающую внимание военную державу, столкновение между Америкой и Японией будет уже столь близко, что Америка будет рада иметь ее как мощного союзника. Я не имею ничего против того, чтобы исполнить пожелания мексиканцев, если они обратятся к нам», – написал Вильгельм на вышеупомянутой депеше немецкого посла.

Однако не прошло и года, как Вангенхайм кардинально изменил свое мнение. Он осознал, что посылка военных инструкторов в Мексику неизбежно приведет к конфликту с Соединенными Штатами, а хорошие отношения с этой страной, по мнению этого дипломата, куда важнее сближения с Мексикой. Мнение посла рейха в Мехико, не сговариваясь, разделял и его коллега в Вашингтоне, который тоже полагал, что участие Германии в реформе мексиканской армии – «рискованное предприятие», и в этом случае Мексика «быстро потеряет доверие американского народа и его правительства». «Даже если европейская нация посредством посылки инструкторов в Мексику для намечаемой реформы армии и при помощи вероятной с этим связанной поставки армейских материалов и сможет временно достичь даже пока и не слишком учтенных выгод, то все равно ущерб от подобного предприятия <…> эти выгоды существенно перевесит», – писал С. Штернбург Б. Бюлову.

На первый взгляд складывается впечатление, что в штаб-квартире имперского МИДа на Вильгельмштрассе правая рука не знала, что делает левая. Но это было не совсем так. Реализация последнего намерения во многом зависела от углубления конфликта между Вашингтоном и Токио, и именно Мексика, по мнению многих высокопоставленных лиц в Берлине, могла содействовать такому развитию событий. После решения калифорнийских властей об ограничении проживания в штате лиц азиатского происхождения тысячи японских эмигрантов хлынули в Мексику, и немцы очень надеялись увидеть в них основную ударную силу, которая будет способна в будущем вторгнуться в США с юга. Особенно активную деятельность по вовлечению Мексики в возможный американо-японский конфликт развил имперский посол в Токио А. Мумм фон Шварценштейн. В своих беседах тет-а-тет с мексиканским посланником в Токио Пачеко он всячески подыгрывал его антиамериканским настроениям и разделял точку зрения, что в случае японо-американской войны «было бы идеально, если южные и западные штаты стали бы независимыми от северо-восточных».

Безуспешные попытки Германии использовать в своих интересах японцев в Мексике продолжались вплоть до февраля 1908 г. Конец этой игре положило американо-японское соглашение об эмиграции и нормализация в целом отношений между Японией и США.

Таким образом, Германии в Мексике в период правления диктатора Диаса не удалось достичь существенных успехов в экономической области, слабыми оставались и ее политические позиции в этой стране. Германия так и не сумела разыграть в Мексике «японскую» карту и использовать в своих интересах ухудшение отношений между Вашингтоном и Токио. Немецкая дипломатия явно переоценила степень глубины американо-японских противоречий и недооценила твердости США в том, чтобы ни под каким видом не допустить проникновения в Мексику европейских держав.

Революция, которая смела П. Диаса в 1910 г., оказалась неприятным сюрпризом для Берлина. Немецкая дипломатия не смогла понять ни движущих сил революции, ни целей. В Германии решили, что произошла лишь небольшая смена декораций, и происходивший из зажиточной семьи преемник Диаса Ф. Мадеро лишь с небольшими изменениями будет проводить курс своего предшественника. Несмотря на смену власти в Мексике, основная цель немецкой дипломатии в этой стране осталась прежней – использование развития событий здесь для обострения отношений между Японией и США. Выгода от подобной политики представлялась Берлину очевидной: японо-американская война сразу же нейтрализует двух соперников рейха. Это было мечтой не только немецкой дипломатии, но и самого кайзера. Вот почему затишье в деятельности немцев в этом направлении не могло оказаться длительным и определялось лишь непредсказуемостью внутриполитической ситуации в Мексике после падения режима П. Диаса.

Новый этап активности немецкой дипломатии по внесению раскола между Токио и Вашингтоном начался весной 1911 г., когда в Берлине стали циркулировать слухи о заключении секретного договора между Японией и Мексикой. Слухи эти стали умышленно и очень подробно обсуждаться в немецкой прессе и в конце концов, как и было задумано, достигли противоположных берегов Атлантики. Девятого апреля в сенсационной статье нью-йоркская газета «Ивнинг сан» утверждала, что подобный договор существует и, более того, американский посол в Мехико Л. Вильсон лично с ним ознакомился. На этот раз немецкая пропагандистская кампания достигла кое-каких результатов.

В целом Берлин, казалось, мог быть вполне удовлетворен внешнеполитической линией нового президента Мексики Ф. Мадеро. Он не подчинился диктату США и не заключил с ними договора, дал особые привилегии «Дойче-Сюдамериканише банку», ликвидировал монополию французов на поставку вооружения мексиканской армии, а торговля между двумя странами в 1911–1912 гг. достигла своего апогея. Но после 1912 г. в отношении Германии к Ф. Мадеро произошел принципиальный сдвиг. И демократическая республика США, и кайзеровская Германия надеялись, что Мадеро продолжит политику Диаса по разгрому народного движения в стране. Вместо этого он пошел на диалог с лидерами крестьян и приступил к проведению в стране демократических реформ, хотя и не предпринял решительных шагов по фундаментальному изменению структуры мексиканского общества. Пугала Вашингтон и Берлин все более и более независимая внешняя политика Ф. Мадеро, ее антиимпериалистическая направленность. В итоге немцы приняли решение поддержать политику американцев, олицетворяемую их послом в Мексике Л. Вильсоном, на устранение Мадеро от власти. Причины этого были чисто идеологические: существуют документальные свидетельства, что кайзер Вильгельм II посчитал, будто невоспитанными мексиканцами невозможно управлять теми же методами, что и цивилизованными германскими народами, здесь возможен лишь просвещенный деспотизм.

Но если цели американцев и немцев в отношении правительства Мадеро в общем и целом совпадали, то методы, при помощи которых они стремились сместить его, резко отличались. Белый дом уже осенью 1912 г. был готов послать в Мексику экспедиционный корпус, с чем никак не хотел смириться Берлин. Поддержка подобной акции полностью дискредитировала бы всю его латиноамериканскую политику.

Сообщения о готовящейся Соединенными Штатами интервенции в Мексику стали поступать в Берлин еще весной 1911 г. Так, И. Г. Берншторф телеграфировал 2 мая того года следующее: «Хотя Тафт (президент США. – В.Ш.) и особенно Нокс (госсекретарь США. – В.Ш.) все еще упорно ищут способа избежать интервенции в Мексике, нельзя не признать, что голоса в ее поддержку становятся громче. Большие американские интересы начали выступать за интервенцию». Как «самое крайнее средство для защиты немецких интересов» рассматривал возможную американскую интервенцию и немецкий посол в Мехико П. Хинтце. Однако он же сам полагал, что, хотя это и будет «концом деятельности Германии на мексиканском рынке», ни у одной из европейских держав нет сил и средств противодействовать этому.

Наилучший выход из создавшегося положения и в Берлине, и в Вашингтоне увидели в организации военного переворота. Главой заговора против президента Ф. Мадеро стал американский посол Л. Вильсон, инспирировавший антиправительственное восстание в начале 1913 г. в Мехико. Предлог, как всегда, был традиционным – угроза жизни и интересам находившимся в стране американцам. Вильсон мог полностью положиться на поддержку своего немецкого коллеги Хинтце. Послы имели различные точки зрения лишь на будущего преемника Мадеро. Л. Вильсон видел в этой роли Ф. Диаса, близкого родственника свергнутого диктатора, а П. Хинтце отвергал эту кандидатуру как слишком проамериканскую. Как бы то ни было, результатом инспирированного США при поддержке некоторых европейских стран, в том числе и Германии, заговора стало убийство Мадеро и начало периода диктатуры в Мексике генерала В. Уэрты. К этому времени дела немецких фирм, занятых бизнесом в Мексике, были в полном беспорядке, но это относилось и к их американским или английским партнерам. Не удивительно, что немецкие бизнесмены и плантаторы были одними из наиболее активных сторонников В. Уэрты. Вселяло оптимизм у деловых кругов Германии и предложение правительства Уэрты подписать серию важных строительных контрактов и дать крупные заказы Берлину на поставку вооружения мексиканской армии. Уэрта, генерал с замашками восточного деспота, испытывал явное благоволение со стороны Вильгельма.

«Такой человек получит наши симпатии», – написал как-то кайзер на одной из депеш посла в Мексике, где тот рассказывал о решительности и «высоких моральных качествах» этого «сильного» политика.

Как бы то ни было, но только одно обстоятельство омрачало политику Германии в отношении Уэрты – нежелание по ряду причин признать это правительство со стороны США, грозящее вылиться в любую минуту в американскую интервенцию. К концу 1913 г. стало очевидным, что правительство В. Уэрты в своей внешней политике решило проводить ярко выраженный проанглийский курс. Это было очень неблагоприятное развитие событий для рейха, что не могло не сказаться на изменении позиции немцев. Германская дипломатия в Мексике оказалась в сложном положении: не в интересах страны было ни усиление влияния Англии, ни вызванная антиамериканизмом Уэрты интервенция в эту страну Соединенных Штатов. Исходя из этого, П. Хинтце выступил с инициативой установления в Мексике подобия американо-британо-германского протектората. Однако для осуществления подобных планов немцы не имели никаких возможностей, что наглядно продемонстрировали дальнейшие события. Несмотря на имеющиеся с США разногласия в Мексике, в Лондоне решили заключить с Вашингтоном соглашение по всем спорным вопросам, после чего потеряли интерес к какому-либо сотрудничеству с Германией.

Немцы нередко шли и на обострение ситуации в отношениях с Соединенными Штатами в этом регионе. Им хорошо было известно, что одна проблема в двусторонних отношениях в любой момент может очень быстро перерасти в серьезный конфликт – это присутствие кайзеровских военно-морских судов в водах Латинской Америки. Тем не менее к концу 1913 г. у мексиканского побережья оказалось сразу три немецких крейсера «Винета», «Герта» и «Нюрнберг». В октябре офицеры одного из них, стоявшего в Веракрусе, даже нанесли демонстративный визит вежливости Уэрте. В Соединенных Штатах подобные шаги Берлина неизменно вызывали раздражение и подозрение.

В последние дни правления диктатора В. Уэрты в Мексике произошло событие, которое еще больше осложнило отношения между Берлином и Вашингтоном. Это было так называемое дел «Юпиранды». Суть его такова: в конце февраля-марте 1914 г. некоторые английские и французские банки решили поддержать устраивавший их во всех отношениях режим Уэрты и закупили для него в Европе большую партию оружия. Однако, сознавая, что откровенная поддержка враждебного Вашингтону правительства может вызвать за океаном недовольство, в Лондоне и Париже решили подставить под удар своих немецких соперников. Для доставки вооружения у немецкой пароходной компании ГАПАГ были наняты два судна «Юпиранда» и «Дания». Когда до Государственного департамента США дошло сообщение о прибытии в ближайшее время в Веракрус двух немецких судов, напичканных оружием, об этом немедленно было сообщено президенту В. Вильсону. Он, не задумываясь, подписал приказ о занятии порта Веракрус американскими войсками с целью предотвращения поставки оружия. Так началась интервенция США в Мексике, которая привела к смещению Уэрты и образованию нового мексиканского правительства во главе с К. Каррансой.

После захвата «Юпиранды» по поручению немецкого правительства посол И. Г. Берншторф посетил Государственный департамент и выразил протест против действий американцев, обвинив их в нарушении международных законов, так как США и Мексика не находились в состоянии войны и никакой блокады ее побережья объявлено не было. Однако американцы отделались лишь формальным извинением перед капитаном «Юпиранды». Это дело несколько месяцев было предметом длительной разборки между Госдепартаментом США и имперским МИДом. В конце концов ответственность за недоразумение было решено возложить на ГАПАГ. Тем не менее в Белом доме после случая с «Юпирандой» еще больше усилились подозрения в отношении истинных намерений Берлина в Мексике. Недовольство Вашингтона вызвало и то, что В. Уэрта после переворота был вывезен со своей семьей на Ямайку на немецком крейсере «Дрезден».

Смутная ситуация в Мексике давала гипотетическую возможность для осуществления этого сценария. Посол Российской империи в США Б. А. Бахметев так описывал внутриполитическое положение в Мексике в канун войны:

«Что же делается в самой Мексике едва ли кому-нибудь в точности известно: то Вилья приближается к столице, ежедневно телеграфируя Уэрте, что он повесит его на первом дереве, осыпая его такими прилагательными, которые даже его покровитель Брайан едва ли найдет возможным одобрить, то он поссорился и разошелся с Каррансой, то Уэрта одержал блестящую победу, истребив 3000 инсургентов, то он бежал и сел на иностранный пароход, то Карранса также ищет убежища в Соединенных Штатах и т. д. и т. д.».

Новый президент Мексики В. Карранса, в отличие от своего предшественника, не желал идти на осложнения со своим северным соседом и следовать в фарватере политики какой-либо европейской державы. Мексиканское правительство 25 сентября 1914 г. заявило о своем нейтралитете в европейском конфликте, хотя проантантские симпатии Каррансы были весьма очевидны. Он никак не мог забыть, что именно немцы вывезли Уэрту из страны и тем самым спасли его от заслуженного возмездия. Таким образом, осуществление планов Берлина становилось возможным лишь после смещения Каррансы и замены его каким-либо прогерманским политиком. Выбор немцев, за неимением ничего лучшего, пал на свергнутого диктатора Уэрту. Центром заговора стало имперское посольство в Вашингтоне, а главным исполнителем – Ф. фон Ринтелен, бывший представитель «Дойче банка» в Мехико, затем переведенный немецким генеральным штабом в Соединенные Штаты, где возглавил широко разветвленную германскую шпионскую сеть. Ему активно помогали германский военный атташе в США Ф. фон Папен и военно-морской атташе К. Бой Эдд. Позднее посол в Вашингтоне И. Г. Берншторф признал, что основной задачей Ринтелена было «вести тайные переговоры с мексиканским диктатором В. Уэртой с целью вызвать американо-мексиканскую войну». Сам Ринтелен впоследствии таким образом определял свою задачу:

«По моему плану Мексика должна была атаковать Соединенные Штаты, если мы, ни с кем не считаясь, объявим решительную войну против всего мира. В этом случае нам надо было считаться с включением Соединенных Штатов в войну, и мы хотели привязать нашего нового неприятеля к его собственной границе. Это могло бы быть осуществлено лишь в том случае, если бы Уэрту удалось привести к власти, ибо в противном случае не было никакой возможности убедить эту страну в необходимости напасть на Соединенные Штаты».

Впервые Ф. фон Ринтелен встретился с В. Уэртой в феврале 1915 г. в Барселоне, где проживал тогда бывший диктатор. На этой встрече обсуждались все подробности заговора, и уже 3 апреля немецкий эмиссар появился в Нью-Йорке. Возглавляемая Ринтеленом конспиративная сеть развернула бурную деятельность, однако быстро стало очевидным, что сам по себе один саботаж не в состоянии серьезно помешать поставкам вооружения Антанте. Это заставило еще больше внимания уделить Мексике, способной отвлечь ресурсы США. Уэрте были предоставлены крупные денежные суммы, создавались тайные склады оружия как в самой Мексике, так и близ ее границ на территории США. Ринтелен быстро попал «под колпак» как английской, так и американской разведок. В июне 1915 г. американской полицией на границе с Мексикой был арестован и заключен в тюрьму Уэрта, а в конце декабря 1915 г. правительство США объявило персонами нон грата Ф. фон Папена и К. Бой Эдда. Сам Ринтелен оказался в руках английской морской разведки. Внимательно следивший за развитием событий Б. А. Бахметев сообщал в Петроград: «Обвинение в попытке разжечь новую революцию в Мексике в пользу Уэрты, несомненно, всего сильнее подействовало на федеральное правительство и побудило его так категорически потребовать немедленного удаления этих агентов».

Скандальное разоблачение немецкой шпионской сети получило широкую огласку в Вашингтоне. Посол И. Г. фон Берншторф был вынужден усердно оправдываться перед главой Госдепартамента США Р. Лансингом: «Я должен просить вас категорически опровергнуть в прессе, что мы когда-либо имели отношение к мексиканским фракциям... В противном случае могут пострадать отношения между нашими странами, потому что общественное мнение может подумать, что мое правительство желает вызвать неприятности между этой страной и Мексикой». Неделей позже Берншторф дезавуировал Ринтелена как официальное лицо, заявив, что он «никогда не получал приказы действовать в противоречии с американскими законами».

Переписка между двумя деятелями продолжалась несколько дней. Разоблачение Ринтелена и его команды сопровождалось заявлениями в американской печати о том, что имперское посольство в Вашингтоне получило 27 млн долл. и передало их Уэрте, с тем чтобы тот использовал их на обработку общественного мнения, поддержку секретной службы и снабжение немецких военных судов.

Любопытно отметить, что команда Ф. фон Ринтелена занималась вербовкой и среди русских официальных лиц, находившихся в то время за границей. «Английский посол сообщил мне копию письма, найденного у немецкого офицера Ринтелена, задержанного в Англии как шпион, в котором он под именем Эмиля Гаше предлагает нашему военному агенту в Париже какую-то сделку с мексиканским генерлом Мандрагоном, сторонником бывшего президента Уэрта», – сообщал Б. А. Бахметев.

С действиями немецких спецслужб многие историки связывают и одну из самых загадочных страниц в американской истории, известную как «план Сан-Диего». Название это произошло от небольшого городка в Техасе, где 9 января 1915 г. девять американцев мексиканского происхождения призвали к восстанию своих соплеменников и негров против белых в Техасе, Нью-Мексико, Аризоне, Колорадо и Калифорнии. Все белые мужчины старше 16 лет подлежали по этому плану ликвидации, а после победы восставших каждый из упомянутых штатов должен был объявить о своей независимости, чтобы затем присоединиться к Мексике. Восстание было назначено на 10 февраля 1915 г., однако в этот день ничего не случилось. И все же несколькими месяцами позже на территории этих штатов произошел ряд беспорядков, устроенных американцами мексиканского происхождения. Эти события связывались многими с «планом Сан-Диего».

Не успели в США забыть о «плане Сан-Диего», как в американо-германских отношениях разразился новый шпионский скандал, связанный с ситуацией в Мексике. Одним из наиболее известных лидеров Мексиканской революции был вожак крестьянских повстанцев Панчо Вилья. В начале своей революционной деятельности Вилья весьма благожелательно относился к американцам, однако в 1916 г. изменил свою позицию и решил спровоцировать американо-мексиканскую войну, которая, по его мнению, могла либо вынудить своего соперника В. Каррансу заключить с ним перемирие, либо заставить патриотично настроенных генералов армии Каррансы свергнуть его и объединиться с Панчо Вильей для отражения иностранной агрессии. С этой целью 9 января 1916 г. отряд приверженцев Вильи под командованием П. Лопеса снял с поезда и расстрелял 17 граждан США, сотрудников горнорудной компании. Однако это происшествие не вызвало осложнений в американо-мексиканских отношениях. Президент В. Вильсон посчитал это событие случайным эксцессом со стороны революционных фанатиков. Но через два месяца в ночь с 8 на 9 марта Вилья атаковал американский город Коламбус в штате Нью-Мексико с помощью 1,5 тыс. своих приверженцев. В результате рейда на Коламбус были убиты 17 американцев и около 100 мексиканцев. Атака мексиканцев была быстро отбита местным гарнизоном, но стала первым вторжением на территорию США иностранцев со времен англо-американской войны 1812 г. Не отреагировать на это событие Вильсон уже не мог и в ответ предпринял интервенцию на территорию Мексики, отправив на поимку Вильи карательную экспедицию во главе с генералом Дж. Першингом. Шестнадцатого марта 1916 г. 8-тысячный экспедиционный корпус США в составе одной пехотной и двух кавалерийских бригад был введен в Мексику. Першинг одержал несколько побед над инсургентами, но поймать Вилью так и не смог и в конечном итоге американцы вывели свои войска с территории южного соседа.

Прямая ответственность Вильи за рейд была установлена однозначно, но почти сразу же в Вашингтоне поползли слухи и о более широком заговоре против США. Буквально через два дня бывший посол Франции в Вашингтоне, а теперь представитель Антанты в Нью-Йорке М. Леон стал распространять слухи, что операция мексиканцев была профинансирована Германией. В качестве подтверждения он привел данные Уолл-стрита о том, что за два дня до атаки на нью-йоркской бирже наблюдалось необычная распродажа немецких марок, полученных Вильей для финансирования вторжения. Подозрения американской общественности подогревало и молчание посольства Мексики. В печати вскоре появилось и имя некоего Ф. А. Соммерфельда, который якобы был связующим звеном между немцами и Вильей. Соммерфельд был классическим авантюристом – немец по происхождению, он дезертировал из американской армии и возвратился на свою историческую родину. Затем он принял участие в подавлении Боксерского восстания в Китае, а позже оказался в Мексике, где занялся бизнесом в горнорудной промышленности. Не преуспев в нем, немец стал торговать оружием и так подружился со многими мексиканскими революционерами. Вскоре он стал представителем Каррансы в США. Как выяснили американские спецслужбы, Соммерфельд тайно встречался с капитаном К. Бой Эддом – заместителем главы германской разведывательной сети в США. Более того, сразу же после начала войны он имел беседу и с шефом германского пропагандистского ведомства за океаном Б. Дернбургом. Именно на этой встрече Соммерфельд предложил Дернбургу приложить усилия для провоцирования мексикано-американской войны, которая бы лишила Вашингтон возможности поставлять вооружение союзникам по Антанте. Это позволило некоторым американским историкам предположить о существовании заговора «Дернбурга–Соммерфельда». Доказать прямую вину Соммерфельда в событиях в Коламбусе американцам так и не удалось, но в апреле 1917 г. после вступления США в войну он был арестован как германский шпион.

В декабре 1916 г. военные и политики Второго рейха окончательно пришли к выводу о том, что победа Германии может быть достигнута только при помощи неограниченной подводной войны. Однако было очевидно, что она неизбежно приведет к вступлению в войну на стороне Антанты Соединенных Штатов. Только американо-мексиканская война могла бы оказаться спасительной для рейха и оттянуть силы Вашингтона на свои южные рубежи. Таким образом, в инструкции А. Циммермана, по сути, не было ничего сенсационного. Сразу же после начала Первой мировой войны Германия делала всё возможное, чтобы спровоцировать американо-мексиканский конфликт и способствовать интервенции США к югу от Рио-Гранде. Это не было секретом для Вашингтона, ведь даже среди ряда обвинений в шпионаже по делу Ф. фон Папена и К. Бой Эдда фигурировала в качестве одного из основных подготовка заговора с целью вовлечения США в войну с Мексикой. Однако, когда 1 марта Государственный департамент США опубликовал инструкцию А. Циммермана, для американского обывателя это оказалось настоящим шоком. Лучшего подарка для соответствующей идеологической обработки миллионов американцев, убеждения их в необходимости подключения страны к антигерманской коалиции, лучшего повода для вступления в войну трудно было себе представить. По пацифистам и изоляционистам был нанесен удар такой силы, от которого они так и не смогли оправиться.

Не будь пресловутой депеши, события неизбежно развивались бы по похожему сценарию. Вступление в войну на стороне антигерманской коалиции США в апреле 1917 г. было предопределено глубинными причинами.