Есть такое греческое слово «μετάνοια», обычно переводимое как «покаяние» – с виктимным смысловым рядом «преступления и наказания». Когда зло это полноправная, своенравная субстанция, а не просто отсутствие добра (Бога) – тогда и отскребаться от него целое дело, вечный хлеб всем известных организаций. Но можно и без торгашеских перепалок с Абсолютом, без крокодиловых, есенинских истерик – молниеносное отрясание праха от ног, «перемена ума» (что «метанойя», на самом деле, и значит). Удел смелых: не «по кирпичику», но, отстроив внутренний храм, снести его до основания и воздвигать вновь и вновь, иначе душа подменится привычкой и не займётся «заря обновлённого будущего, полного воскресения в новую жизнь» (Достоевский). Так вытащили себя за волосы из болота протухшей британской звёздности и стилевого тупика (кому был нужен белый блюз в сер. 1970-х?) герои этой заметки, поставив на кон всё. От саунда до личной жизни и паспортов – и попали в десятку.
Fleetwood Mac (по фамилиям ритм-секции – увальня-барабанщика Флитвуда и пижона-басиста МакВи) изначально отличались повышенной бедовостью и производили впечатление людей случайных. Будучи обломками Bluesbreakers дедушки британского блюза Джона Майала, они занялись неблагодарным делом гальванизации навсегда оставшегося в 60-х стиля – и в каком-то вялом, расхлябанном ключе. Из-за этого мозги не догонявших гитаристов П. Грина и Дж. Спенсера вскипели, и те разбрелись по дурдомáм и эротическим сектам. Следующие итерации оказались пущим кошмаром: 6 (шесть) альбомов с вроде бы неплохими музыкантами – и все в молоко тогда ещё только зарождавшегося, заполированного до мертвечины «рока для взрослых» (AOR, «adult oriented rock»). Плюс ставшие визитной карточкой группы разлады, воссоединения, нервные срывы, параллельные составы, горы веществ и, конечно, промискуитет среди участников (все переспали друг с другом по кругу и не раз). FM походили на пущенный под откос тарантас, из-под отваливающихся колёс которого вылетали искры великих альбомов и который всё никак не докатится до обрыва. Какая-то многохарактерная и многособытийная, но мелкотравчатая свара нон-стоп, побочным продуктом которой были особенно солнечные, накачанные неслащавой витальностью композиции. Как в финале «Кандида» Вольтера: видавшая виды сомнительная компания продолжала «возделывать свой сад» и не прогадала. Как в басне Эзопа обречённая лягушка взбила молоко в масло – переход количественной суеты Fleetwood Mac в качество это одна из счастливейших историй.
К середине 70-х группа вроде как окончательно развалилась – но тут случилась «метанойя». Случилась в лице примкнувших к группе гитариста, вокалиста и великого продюсера Линдси Бакингема, внешне напоминавшего певца Сергея Минаева в зените, и его на тот момент жены-оторвы Стиви Никс. Первый полностью перезапустил звук группы: сцена была придвинута буквально на кончик носа слушателя, явственность каждой ноты возросла стократно, до хруста. Но всё на квази-небрежную, честно-американскую «аналоговую» нитку, без смертельных касаний перепродюсирования и коммерческой лажи AOR/«софт-рока». Стиви Никс же, вместе с ещё одной походно-полевой супругой Кристин МакВи, образовали тандем уже не самых молодых «женщин трудной судьбы» – полу-ведьм, полу-«шальных императриц», как если бы Агнета и Анни-Фрид из «Аббы» распоясались а ля Пугачёва вт.пол. 1980-х. Демоническо-феминистская заявка была сформирована в песне «Rhiannon» с первого же альбома обновлённых Fleetwood Mac 1975 г. – с тех пор обижавшие рок-колдуний долго не жили. Для пущей «перемены ума» флитвуды всей своей зойкиной квартирой переехали в Сан-Франциско (рассматриваемый не как город, а как образ жизни) и заиграли музыку неземной красоты и выверенности. Музыку очень калифорнийскую, если понимать под этим психическое здоровье в режиме лучезарного малособытийного залипалова.
На этот эмоциональный фундамент лёг хитовый мелодизм Бакингема, нервное бабское разноголосье и вышеупомянутый «хрустящий» продакшн из метрономного стука Флитвуда (с акцентом на "вкусный", концентрированный рабочий барабан), высоких частот колющего штыком баса и нейлоновых гитарных переборов всё того же Минаева-Бакингема – настоящего студийного трудяги с не самым приятным, металлически-задыхающимся тенором. «Порно-стерео» по Бодрияру – только со знаком плюс. Главный диск этого периода, «Rumours» (1977), содержал то, чего у FM раньше не было, – хиты («The Chain», «Go Your Own Way», «Don’t Stop»), давшие мировую славу. Ставки были подняты до небес, но флитвуды не производили впечатление людей, им соответствующих: на сцене растеряно переглядывались, виновато улыбались, их песенные драмы (порой нешуточные) походили на кухонные разборки шведской семьи. Играли более сложную музыку, чем были сами, транслировали месседжи, в которых не отдавали себе отчёта. Альбом «Tusk» (1979) был заслуженным отпуском после «Rumours», хит-конвейеру предпочли двойной хронометраж эксперимента – как они его поняли – в предложенных тогдашним бойфрендом Никс, барабанщиком Beach Boys Деннисом Уилсоном «намоленных студиях. В накладе остался только лейбл: «Бивень» вышел самой дорогой в плане записи пластинкой в истории и не продался так, как ожидали. Получился ценимый знатоками, не самый броский диск из походя разбросанных жемчужин, как «Белый альбом» The Beatles. Продакшен поменяли соответственно задаче: не штурм чартов, но подведение промежуточных итогов непутёвых жизней, Last Supper – если, по Ницше, проживать каждый день как последний. Вроде «самопальный» минимализм, но такой весомый – как будто гениальный младенец рисует пальцем.
Перенасыщенные пуантилизм Бакингема перешёл в плоскость не нот, но тембров и мерцаний – потому при каждом новом прослушивании мерещатся новые звуки и отзвуки. Вполне мастеровитые музыканты как будто разучились играть и научились заново – неклишированная вариативность наива, не по-накатанному. Тут и нега Западного побережья («Over & Over» и «That’s All For Everyone» как отсылка к Beach Boys), и женская доля (референсная для любого хай-фая «Sara», «Never Make Me Cry»), и даже «нью-вейв» («I Know I'm Not Wrong»). Непонятно только какое-то слабоумное кокаиновое кантри, которым Бакингем, видимо, хотел понравиться американскому слушателю: «The Ledge», «What Makes You Think You’re One», звучащая как группа Televison, заглавный «Tusk», означавший никакой не «клык, а половой член», о чём говорит сальный текст. Но главное там, конечно, не это, а просто великие песни: «Brown Eyes», «Beautiful Child» – последнюю могли бы исполнить и Portishead в 90-е. Если в известной каждой брошенной женщине песне «The Chain» с предыдущего альбома «Rumours» речь шла о гране срыва, то «Прекрасное дитя» уже далеко за этой гранью – выгорание, опустошение, прострационная элегия. Потом были ещё два классических альбома (кульминация – «Tango In The Night» 1987 г., достояние мировой поп-музыки как таковой), затем реюнионы, сольники, выступление на инаугурации Клинтона в 1993 г. (на одной сцене с Майклом Джексоном!) и статус живых классиков: заслужили.
Легендарная британская хеви-метал-группа даст прощальный концерт в оригинальном составе в рамках собственного фестиваля Back To The Beginning в родном Бирмингеме.
У Канады есть возможность стать лидером в производстве электромобилей (EV) благодаря обширным запасам критически важных полезных ископаемых и инновационному подходу.