Миленко Ергович Руфь Танненбаум
Ты читаешь об этом сотни раз и сотни раз видишь в кино – как люди живут себе обыкновенной жизнью, мирятся со странностями друг друга, ссорятся, пьют вечерний чай под лампой с бахромой, а потом все это вдруг ломается и становится как-то неправдоподобно, как-то “ну так не бывает” страшно. И всю жизнь живешь с тьмой, которая вовсе не лезет в дом, всего-то только ворочается за стеной, подсовывает записочки под дверь. И привычно ее боишься. Но когда она из застенной превращается во всамделишную, появляется ощущение какого-то дурного, не в меру шумного карнавала, на котором только и стараешься, что затеряться в толпе и ничего не заметить за ее гомоном. Вот такое чувство, наверное, сейчас владеет всеми нами. И тем сильнее ужас, который наводит на меня эта книга – ведь читаешь-то чуть ли не о самых чудовищных событиях в истории, и то и дело прохватывающий холодок узнавания хочется сразу окрестить неуместным и твердить: да нет же, нет, это все только в книжке, это было наяву, но потом прошло и больше никогда не повторится. Тем более что и написано все это, хоть и по следам реальной человеческой биографии, в эдаком сказочном ключе. Насмешливый, поэтичный, скользящий по поверхности повествования язык; обо всем – и о смешном, и о страшном - рассказывается с мифологической невозмутимостью, которая какой-то неуловимой магией прохватывает совершенно обыкновенные, казалось бы, русские слова. Даже начинается книга именно что со сказки – про принцессу по имени Руфь, которая однажды по волшебству стала невидимкой, и только правая ступня ее осталась на виду, и потому, пусть и невидимка, а спрятаться она не смогла. Маленький, уютный, веселый южнославянский город, маленькая жизнь, наполненная забавными соседями, знакомцами, родственниками, талантливая девочка, которая так замечательно может изобразить кого угодно, хоть за обеденным столом, хоть на сцене, и у которой все так ловко и празднично складывается, что в это тоже почти не верится. Все такое игрушечное, ручное и в то же время загадочное, как в гофмановских сказках. А кончается тем, что Руфь Танненбаум, эту загребскую принцессу, мать не решается на десять минут отпустить во двор подышать воздухом, потому что та отказывается надевать желтую звезду, а без звезды – тут же донесут соседи, тут же приедут злодеи с винтовками; и все это все равно однажды произойдет, но можно отвоевать себе хотя бы еще один день. Как нужно вывернуть наизнанку жизнь, чтобы вся повседневность подменилась таким вот самозабвенным, почти радостным погружением во тьму? И неужели это – как езда на велосипеде: раз научившись, уже никогда не разучишься?
Перуанский город-крепость возрастом почти 4000 лет открылся для туристов.
Повторить путь Анны Франк в школу теперь можно с помощью смартфона. ИИ-реконструкция превращает улицы Амстердама в интерактивный памятник жертвам нацизма.
Вонг Карвай — редкий пример режиссёра «золотой эры» китайского кино, который успешно адаптировался к современной медиасреде, сохранив авторский стиль.
Ядерная энергетика переживает второе рождение: она обеспечивает энергобезопасность, помогает снижать выбросы CO₂ и стремительно развивается благодаря инновациям — в частности, появлению малых модульных реакторов.
Как скандал с фальсификацией тысяч подписей подорвал веру в «лучшую демократию мира» и запустил цифровую реформу в Швейцарии.
Ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Сергей Фёдоров – о пути Франции с XVII века до кризиса Макрона.