Больше невозможно молчать

Большинство туристов прилетают на остров Чеджудо на самолете. При приземлении на взлетно-посадочную полосу, расположенную недалеко от побережья, покрытого черным базальтом, можно увидеть, как пенится море. Этот остров расположен к югу от материковой части Южной Кореи. Ежегодно он принимает более 13 миллионов человек. Однако многие из них даже не догадываются о том, что скрывается под асфальтовым покрытием аэропорта. В период с 2007 по 2009 год в ходе расследования на острове событий 1947–1954 гг. на территории нынешнего аэропорта были обнаружены останки сотен людей, убитых правительственными войсками около 60 лет назад.

Новый роман южнокорейской писательницы Хан Ган «Я не прощаюсь» посвящен этим трагическим событиям. В книге автор исследует тему насилия, которое совершают люди по отношению друг к другу, и эта тема проходит через многие ее произведения. Среди них — книга «Вегетарианка», удостоенная Международной Букеровской премии в 2016 году, и роман «Человеческие поступки», рассказывающий о расправе над студентами-демонстрантами в 1980 году в ее родном городе Кванджу. В октябре 2024 года Хан Ган стала первой южнокорейской писательницей, получившей Нобелевскую премию по литературе. Комитет высоко оценил «насыщенную художественную прозу, в которой Хан Ган осмысляет и пытается преодолеть влияние последствий тяжелых событий прошлого на настоящее и показывает, насколько хрупка человеческая жизнь».



Сюжет романа «Я не прощаюсь» разворачивается вокруг дружбы двух женщин. Одна из них, Инсон, — бывший режиссер-документалист, которая переезжает на Чеджудо, чтобы ухаживать за своей престарелой матерью, пережившей резню. Другая, Кенха, — писательница из Сеула, страдающая от мигреней и навязчивых снов после написания ею книги о бойне в месте, название которого Хан Ган в своем тексте не раскрывает. В реальной жизни писательница Хан Ган также долгое время страдала от изнурительных мигреней.



После окончания Второй мировой войны и освобождения Корейского полуострова от японского колониального правления страна оказалась разделена на две части. 3 апреля 1948 года на Чеджудо вспыхнуло восстание левых повстанцев, протестующих против раздела Кореи. Осенью того же года первый лидер Южной Кореи Ли Сын Ман начал жестокие репрессии. Американские советники молчаливо одобряли эти репрессии, если не прямо поддерживали их. В их собственных отчетах об этих событиях происходивший беспредел был позже назван «беспорядочным царством террора». Сотни деревень были сожжены дотла. Погибло до 30 000 жителей, что составляло около 10 % от населения острова в то время.

Кошмар, произошедший на острове Чеджудо, стал предвестником того, что разделение Корейского полуострова приведет не только к расколу между Севером и Югом, но и к внутренним конфликтам в самой Южной Корее, а также к напряженным отношениям с США. Однако десятилетиями южнокорейские власти скрывали любые упоминания об этой трагедии. Публичное обсуждение столь мрачной страницы корейской истории стало возможным только после демократизации страны в конце 1980-х годов, а полномасштабное официальное расследование началось лишь в XXI веке. Память о санкционированном государством насилии стала одной из причин, по которой южнокорейцы резко отреагировали на попытку президента Юн Сок Ёля ввести военное положение в декабре прошлого года. В результате ему был объявлен импичмент, и в настоящее время он предстает перед судом.

Трагедия на Чеджудо остается малоизвестной за пределами Восточной Азии. Сегодня для многих – это забытый ужас времен холодной войны. Но литература сыграла ключевую роль в сохранении памяти об этих событиях. Одно из первых описаний трагедии в Чеджудо появилось в романе «Смерть ворона», опубликованном на японском языке в 1957 году Ким Сок-помом, родившимся в Японии корейским писателем, чьи родители были родом с Чеджудо. Другой роман, «Сун-и Самчхон» («Тетя Суни»), является первым произведением, опубликованным в Южной Корее, который был полностью посвящен этой трагедии. Однако в 1978 году, после того как этот роман вышел в свет, он был сразу запрещен, а его автор, Хен Ки Ен, арестован и подвергнут пыткам.



Сила романа «Я не прощаюсь» заключается в мастерском сочетании художественного вымысла и документальной точности. Хан Ган работала над книгой семь лет, два года из которых она провела на Чеджудо, погружаясь в атмосферу острова и его историю. Сцены романа основаны на реальных событиях и судьбах людей. Например, эпизод, в котором мать Инсон находит свою младшую сестру окровавленной и едва живой, с раздробленной пулями челюстью, перекликается с историей реальной женщины, пережившей такой же ужас.

Хан Ган мастерски вплетает в повествование цитаты из архивных документов и описания различных фотографий. Один из ключевых моментов романа — раздумья Инсон над снимком раскопок в аэропорту, где видны скелеты погибших, лежащие боком. «Их колени были прижаты к груди точно так же, как у нас - мы сворачиваемся калачиком, когда нам плохо, или мы не можем уснуть, или успокоиться», - размышляет в книге героиня. Инсон повторяет эту позу, и это действие приносит ей странное утешение, словно «нежное прикосновение хлопка, перьев или детской кожи». Творчество Хан Ган вызывает схожие чувства — одновременно тревожащие и успокаивающие, заставляющие задуматься о хрупкости человеческой жизни.

Будучи дочерью корейского писателя Хан Сынвона, Хан Ган с детства оттачивала свой уникальный стиль написания прозы, сочетающий настоящую лиричность и глубину. Ее вдохновляли работы корейских модернистов, таких как поэт И Санг, а также произведения, посвященные различным трагедиям, например, книги Примо Леви о Холокосте. В ее прозе органично переплетаются натуралистические описания насилия и призрачные, сюрреалистические сцены, где границы между живыми и мертвыми стираются. Красота и трагедия сосуществуют в ее текстах рядом, создавая мощный эмоциональный эффект.



Снег становится метафорой травмы — он накапливается, тает, меняет форму, но никогда не исчезает полностью. Мать Инсон вспоминает, как ее сестра смахивала снег с лиц погибших, пытаясь найти их родителей. «Кто сказал, что снег, который сейчас покрывает мои руки, — это не тот же самый снег, что оседал на их лицах?» — размышляет Кенха, продолжая эту тему.

Вернувшись в аэропорт, госпожа Чон Ен Ми из Общества изучения истории и культуры Чеджудо с горечью замечает, что останки многих жертв трагедии, возможно, до сих пор покоятся под взлетно-посадочной полосой. Затем она указывает на горизонт, где возвышается самая высокая вершина острова, гора Халласан. «Как прекрасны эти горы с заснеженными вершинами», — вздыхает Чон Ен Ми. Это очень характерно для творчества Хан Ган: умение видеть красоту сквозь боль и слезы, находить свет даже в самых темных уголках человеческой истории.

---

The Economist
Перевод Антона Дубровского
Коллаж: «За рубежом», Midjourney , librairie mollat