Дружба двух гениев

В новой рубрике «"За рубежом" – на связи с миром», которую издание запустило совместно с международным просветительским проектом «Современный русский» медиасети TV BRICS, партнера Евразийской медиагруппы, пойдет речь о двух великих писателях – Герберте Уэллсе и Максиме Горьком. В истории мировой литературы и культуры есть немало примеров дружбы, которая не только объединяла великие умы, но и становилась мостом между эпохами и странами. Одной из таких ярких страниц стало общение двух выдающихся писателей — Герберта Уэллса и Максима Горького. Их дружба, начавшаяся в 1906 году, переросла в глубокое интеллектуальное и творческое взаимодействие, которое оставило след не только в их личных судьбах, но и в истории литературы. Уэллс, известный своими фантастическими романами, такими как «Война миров», и Горький, ставший голосом русской революции, вместе обсуждали не только литературу, но и судьбы мира, культуры и человечества. В их переписке отразились тревоги и надежды эпохи, полной социальных потрясений. В этой статье рассказывается о том, как два гения своего времени — один из Англии, другой из России — нашли общий язык, как их идеи вдохновляли других талантливых людей, и как их дружба стала символом единения культур в эпоху великих перемен.

Герберт Джордж Уэллс как писатель и публицист хорошо известен в России. Он несколько раз посещал нашу страну и оставил немало замечаний о происходящем в ней, свидетельствующих об аналитическом уме и наблюдательности автора. Был знаком с Максимом Горьким с 1906 года, вел с ним переписку и даже останавливался в его доме во время визита в Россию в 1920 году. Взаимодействие двух писателей позволяет лучше понять и людей, и время.

Самобытность Герберта Уэллса как автора была залогом его популярности. Книги Уэллса в иносказательной форме транслировали слом старого мира и зарождение нового. Его «Война миров» – это не просто фантастический роман о борьбе с инопланетными пришельцами, это прежде всего предчувствие смены формаций, ощущение надвигающейся мировой катастрофы на рубеже веков. Написанный в 1897 году, роман звучит и как зловещее предсказание, и как предостережение от применения бесчеловечных методов борьбы.

Описанное Уэллсом оказало особое влияние на русских авангардистов. Картины крушения привычного мира нашли отражение в декларациях и стихах футуристов-будетлян, особенно В. Маяковского и В. Хлебникова, вдохновили художников на создание ряда впечатляющих картин и коллажей. В 1930 году для журнала «За рубежом» Александр Родченко подготовил цикл иллюстраций «Война будущего», где были изображены инопланетные корабли, поражающие световыми лучами дома землян, и другие картины уничтожения мира.

В романе соседствовали фантастические измышления и здравые наблюдения: «Давайте начнём изменять жизнь на земле; давайте переменим её; займёмся человеческим характером и мозгом и переделаем их на марсианский манер; давайте … переделаем людей настолько, чтобы они фактически стали нашими; пусть они будут нашими детьми по духу!» - это якобы инопланетные идеи. А вот вполне земные и потому вдвойне опасные, ибо переделка мира и человека по кем-то придуманному шаблону не может быть бескровной: «У меня впечатление, что происходит распад нашего мира, или что от нашего мировоззрения отпадают целые куски. Происходят какие-то великие потрясения. И всего ужаснее то, какой слабой оказывается всякая ясная, чистая мысль. В теперешнем состоянии человечества меня поражает более всего полное господство грубого, пошлого мышления, мышления низменного. Это грубое мышление... воплощается в герое, подобном, например, Гитлеру, который солидаризируется с ним и даёт ему выход в своих вызывающих выступлениях. Догматический шовинизм, массовый страх… в большей степени теперь, чем когда-либо в человеческой истории, проявляют себя чудовищно и отвратительно». Постепенно герои приходят к выводу, что «рождённые звёздами» - это все же не плод «марсианского эксперимента», а определение для пассионариев, выдающихся мыслителей, которых беспокоит судьба всего человечества.

О ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЯХ

Как раз о таких людях уэллсовский собрат по перу М. Горький желал поведать подрастающему поколению Страны Советов. Он задался целью создать серию книг о великих людях, чей жизненный подвиг и достижения могли бы вдохновить молодежь тогдашней России. Для этого он обращался к известным писателям своего времени принять участие в международном проекте. «Дорогой и глубокоуважаемый товарищ Ромен Роллан! Я горячо прошу Вас написать биографию Бетховена, т. к. никто не напишет ее лучше Вас! И еще, будьте добры, укажите мне, к кому из французских писателей я мог бы обратиться с просьбой написать историю Жанны д' Арк для детей». Роллан выразил готовность написать о Сократе.

В письме к Г. Уэллсу Горький сообщал о стоящей перед руководством страны сверхзадаче: «Наша цель: внушить молодежи социальный романтизм, любовь и доверие к жизни и людям. Мы стремимся научить их героизму. Надо заставить человека понять, что он является создателем и владыкой мира, что на него падает ответственность за все несчастья на земле и его же заслугой является все, что есть доброго в жизни. Чтобы помочь человеку порвать цепи индивидуализма и национализма, которые гнетут его, необходима пропаганда всеобщего единения». 

Как известно, идея Горького была воплощена в знаменитой серии художественно-биографических книг «Жизнь замечательных людей» («ЖЗЛ»), рассказывающей о «рожденных звездами» - настоящих звездах науки и техники, первооткрывателях, ученых, путешественниках, писателях и поэтах, изобретателях, реформаторах и т. д. Создатели книг в подавляющем большинстве были российские, но идея Горького в полной мере всё же была воплощена его последователями. В период «оттепели» в серии появились биографии, написанные зарубежными авторами: Стефан Цвейг написал о Бальзаке, Ирвинг Стоун – о Джеке Лондоне, Карл Сэндберг – о Линкольне. Но это много позже, а тогда…

«РОССИЯ ВО МГЛЕ» И СПАСАТЕЛЬ ГОРЬКИЙ

Пораженный сведениями о происходящем в России социальном сломе, Г. Уэллс пишет Горькому в феврале 1920 г.: «Мой дорогой Горький, … я надеюсь, что скоро мы услышим от Вас что-нибудь новое, освещающее все то непонятное, удивительное и страшное, что произошло в России. Россия идет своим собственным путем, и здесь ее встречают отчаянным воплем, бешеной пропагандой. Но относятся к ней в Англии скорее с любопытством, чем враждебно. Мы многого не понимаем, многое нас приводит в недоумение, но в нас живет большая вера в то, что великий и талантливый русский народ играет и предназначен сыграть ведущую роль в создании нового мира. Ваш Г. Дж. Уэллс».

Свою знаменитую книгу очерков «Россия во мгле» Уэллс создал после посещения в сентябре 1920 г. Петрограда и Москвы. Остановился он с сыном тогда не в гостинице, а у Горького и мог наблюдать, какое активное участие тот принимает в работе различных государственных и общественных организаций. Уэллс отметил, что Горький «пользуется доверием и уважением большинства коммунистических руководителей и в силу обстоятельств стал при новом режиме своего рода полуофициальным "спасателем"», связывающим Россию с внешним миром. По мнению Уэллса, Горький был «страстно убежден в высокой ценности культуры Запада и в необходимости сохранить связь духовной жизни России с духовной жизнью остального мира в эти страшные годы войны, голода и социальных потрясений». Уэллс пишет о том, как стараниями Горького поддерживались русские ученые, в это голодное время они получали хоть и скудное, но стабильное пропитание. В Доме ученых, где Уэллс встретился с представителями российской науки, никто, к его удивлению, не жаловался на скудный рацион, все изголодались по пище интеллектуальной, страдали от того, что оказались отрезанными от научного мира. Уэллс не мог не сочувствовать происходящему и то и дело в своих очерках призывал зарубежную общественность помочь молодому государству. «Наша блокада отрезала русских ученых от иностранной научной литературы. У них нет новой аппаратуры, не хватает писчей бумаги, лаборатории не отапливаются. Удивительно, что они вообще что-то делают. И все же они успешно работают; Павлов проводит поразительные по своему размаху и виртуозности исследования высшей нервной деятельности животных; Манухин, говорят, разработал эффективный метод лечения туберкулеза, даже в последней стадии, и т. д. Я привез с собой для опубликования в печати краткое изложение работ Манухина, оно сейчас переводится на английский язык. Дух науки - поистине изумительный дух. … Все они страстно желают получить научную литературу; знания им дороже хлеба».

С горечью писатель отмечает: «Смертность среди русской творческой интеллигенции невероятно высока. В большой степени это, несомненно, вызвано общими условиями жизни, но во многих случаях, мне кажется, решающую роль сыграло трагическое сознание бесполезности большого дарования».

Усилия Горького, близкого интеллектуальной и творческой среде, были направлены на то, чтобы убедить большевистское правительство в необходимости сохранения русской науки и культуры. Меры были приняты, несмотря на «непрестанную борьбу с субсидируемыми нами и французами мятежами и интервенцией, которыми мы до сих пор терзаем Россию», - пишет Уэллс.

Наблюдая включенность Горького в общественную жизнь, Уэллс отмечал, что «пролетарский писатель» решал самые разные задачи. Например, принимал горячее участие в решении проблем школьного образования, организации хорошего питания и достойного уровня преподавания. Уэллс своими визитами, по его собственному выражению, «застал врасплох» несколько московских школ и был поражен, что «в условиях колоссальных трудностей в Советской России непрерывно идет грандиозная работа по народному просвещению». Уэллс видел, как приходили к Горькому советоваться и по поводу «тяжелой нравственной лихорадки, переживаемая русской молодежью», распущенности нравов в период, когда старые устои и моральные ограничения рухнули.

Уэллс много ходил по городским улицам, наблюдал, анализировал, сравнивал и был поражен упадком и разрухой двух столиц. При этом он был далек от обвинений в этом Ленина и большевистского правительства: «Не коммунизм, а европейский империализм втянул эту огромную, расшатанную, обанкротившуюся империю в шестилетнюю изнурительную войну. И не коммунизм терзал эту страдающую и, быть может, погибающую Россию субсидированными извне непрерывными нападениями, вторжениями, мятежами, душил ее чудовищно жестокой блокадой. Мстительный французский кредитор, тупой английский журналист несут гораздо большую ответственность за эти смертные муки, чем любой коммунист».

Вопреки предсказаниям Уэллса, новое государство все же было построено, российские города не развалились и не обезлюдели, безграмотность была побеждена, электрификация из утопического проекта стала реальностью, экономическое и интеллектуальное взаимодействие с зарубежными странами было налажено. Но какой ценой… Не каждый готов её заплатить. Поэтому Уэллс удивлялся наивности вопроса, который ему часто задавали в России и политики, и обыватели: «Когда же у вас в Англии будет революция? Когда Европа подхватит инициативу и воплотит свои же идеи равенства и братства в жизнь?». Тогда многим казалось, что это дело решенное, что вот-вот наступит мировая революция. Однако идея «великого праздника всемирной свободы, всечеловеческого равенства» (по Горькому) так и осталась утопической, а «великим потрясениям» (по Уэллсу) нет конца.